Роман Тургенева «Отцы и дети» в кратком содержании по главам будет полезен любому школьнику при подготовке к урокам литературы и экзаменам ОГЭ и ЕГЭ как по литературе, так и по русскому языку.
Главы 1-3
Роман начинается с того, что помещик Николай Петрович Кирсанов ожидает приезда сына в свое имение — Марьино. Действие происходит весной 1859 года. Когда Николай Петрович был молодым, многие считали, что он сможет стать хорошим военным, но этого не произошло из-за полученной им травмы. Окончив учебу в университете, он женился и поселился в поместье. Жена Николая Петровича умерла через десять лет после рождения сына Аркадия, и Кирсанов много занимался воспитанием мальчика. Когда настало время учиться, он отправил Аркадия в Петербург, прожив с ним там первые три года. Теперь сын должен навестить его в деревне, и Николай Петрович очень переживает перед встречей с повзрослевшим Аркадием; к тому же он приедет не один, а вместе с другом – Евгением Базаровым.
Аркадий представляет другу своего отца и говорит Николаю Петровичу, что Евгений – простой человек, и можно вести себя с ним естественно. Отец с сыном едут в коляске, а Базаров – в тарантасе.
Пожилой помещик очень рад встрече с сыном, постоянно хочет обняться с ним, из-за чего Аркадий чувствует себя немного смущенно и, чтобы не показать этого, ведет себя несколько развязно. Также молодой человек оборачивается в сторону друга, будто боясь, что Базарову слышны его вопросы о делах в имении и рассуждения о красотах природы. Николай Петрович сообщает, что никаких крупных изменений в жизни поместья, кроме того, что теперь с ним живет девушка Феня, нет. Он стесняется и говорит, что Феня может уехать, если сын против ее нахождения в доме; Аркадий не считает это необходимым. Отец и сын ощущают себя неловко и изменяют направление беседы. Молодой Кирсанов видит царящее везде запустение; он считает, что необходимы какие-то изменения, но не знает, какие конкретно. Потом мужчины вновь обсуждают великолепие природы; Николай Петрович начинает читать вслух стихотворение Пушкина, но тут появляется Базаров и просит у друга закурить. На протяжении всего оставшегося пути старший Кирсанов не произносит ни слова.
Главы 4-5
Около дома мужчин встречает лишь старый слуга и мельком показавшаяся девочка. Николай Петрович приглашает всех в гостиную и велит слуге подать обед туда. Там гости встречают опрятного пожилого человека, которым оказывается старший брат Николая – Павел Петрович; его ухоженный вид сильно контрастирует с неопрятным обликом Базарова. После знакомства молодые люди идут привести себя в порядок, а Павел Петрович в это время расспрашивает Николая о Базарове, вид которого вызвал в нем некоторую неприязнь. За обедом говорили мало, а после него сразу разошлись по своим комнатам. Евгений поделился с другом своими мыслями насчет его отца и дяди; потом они почти сразу уснули. Братья Кирсановы бодрствовали еще несколько часов: Николай размышлял о своем сыне, Павел о чем-то думал, глядя на каминный огонь. Фенечка же смотрела на своего малыша, отец которого – не кто иной, как Николай Петрович.
На следующее утро Базаров, проснувшийся раньше других, идет на прогулку; ему составляют компанию местные мальчишки, вместе с которыми он ловит лягушек. Остальные в это время собираются пить чай. Аркадий, зайдя к сказавшейся больной Фенечке, узнает, что у него есть маленький братик. Эта новость радует молодого человека, и он упрекает отца, не сообщившего ему о рождении сына. Николай Петрович и его брат удивляются отсутствию Базарова и задают Аркадию вопросы о его друге; он говорит, что Евгений – нигилист, то есть человек, не принимающий ничего на веру. Тут появляется сам Базаров и несет лягушек в комнату для дальнейших опытов.
Главы 6-7
Во время чаепития Павел Петрович спорит с Базаровым; мужчины отрицательно относятся друг к другу и не скрывают этого. Николай Петрович, пытаясь не довести дело до скандала, просит молодого человека помочь ему выбрать удобрения, и тот соглашается. Аркадий же рассказывает другу о Павле Петровиче, надеясь изменить его мнение о дяде. Оказывается, Павел Петрович был военным; ему прочили большую карьеру, но в 28 лет он влюбился в одну княгиню, которая была замужем за стариком. Характер у женщины был довольно ветреный, но это не мешало Павлу Петровичу любить ее. Однако их отношения не продлились долго; расставание очень огорчило мужчину, он бросил службу и на протяжении четырех лет ездил за любимой по разным странам. Потом он попытался продолжить карьеру, но вскоре узнал о том, что княгиня умерла. После этого Павел Петрович приехал к брату, который тоже остался вдовцом.
Главы 8-11
Николай Петрович познакомился с Фенечкой три года назад. Он познакомился с ней и ее матерью в трактире; дела у женщин были совсем плохи. Николай забрал их в свое поместье. После смерти матери Фенечки он стал жить вместе с девушкой, которая покорила его сердце.
После разговора с другом Базаров знакомится с Феней и ее сыном; он говорит, что если им понадобится медицинская помощь, они всегда могут к нему обратиться. Через некоторое время Евгений слышит игру Николая Кирсанова на виолончели и смеется. Аркадий не одобряет поведение друга.
Проходит две недели. За это время все обитатели имения привыкли к Базарову, однако Павел Петрович продолжает его ненавидеть. Как-то раз Николай Петрович подслушал разговор сына с другом, во время которого Евгений назвал Аркадия «отставным человеком», что было весьма обидно. Николай рассказал об этом брату. Вскоре за чаепитием случилась еще одна неприятная беседа, в ходе которой Базаров обвинил отца Аркадия в том, что он, подобно всем аристократам, живет без всякого смысла. Павел Петрович выразил несогласие с позицией молодого человека, сказав, что такие нигилисты, как Базаров, только ухудшают ситуацию в обществе. Возник серьезный спор; Евгений счел бессмысленным продолжение разговора и ушел. Вместе с ним удалился и Аркадий. Николай Петрович вспомнил, что однажды, будучи еще в возрасте своего сына, поругался с матерью, которая тоже не понимала его точку зрения. Теперь же он сам не может посмотреть на происходящее глазами молодых.
Главы 12-14
На следующий день Базаров с Аркадием уезжают в город в гости к давнему другу; там они получили приглашение на бал, а знакомый Евгения – Ситников – позвал приятелей в гости к Евдокии Кукшиной. У нее друзьям не понравилось; Евдокия оказалась неопрятной женщиной, совсем не слушающей собеседника.
На балу молодые люди знакомятся с Анной Сергеевной Одинцовой. Она обратила внимание на Аркадия, который рассказал девушке о своем друге; Одинцова пригласила их в гости. Базарову показалось, что Анна Сергеевна отличается от других женщин.
Главы 15-19
Вскоре друзья приехали к девушке в гости. Они узнают, что та шесть лет была замужем за богатым человеком; недавно он умер, оставив ей богатое наследство. Поведение Базарова в гостях было необычным, и говорил он намного больше, чем всегда. С Аркадием же Анна Сергеевна разговаривала как с младшим братом. На прощание она пригласила молодых людей в свое имение — Никольское. Там они познакомились с ее сестрой Катей. Анна Сергеевна часто гуляла в саду с Базаровым, и Аркадий испытывал некоторое чувство ревности.
Евгений влюбился в Одинцову, несмотря на то, что считал любовь ерундой. Его чувство было взаимным, но ни он, ни Анна Сергеевна не желали открыто признаваться в этом. Однажды Базаров встретил управляющего своего отца, который сообщил, что родители ждут возвращения Евгения и беспокоятся о нем. Он решает уехать и вскоре признается Одинцовой в любви, но она говорит: « Вы меня не поняли». Девушка считает, что ей будет спокойнее одной. На следующий день молодые люди уезжают; Аркадий думает, что Евгений очень изменился за время жизни в Никольском.
Главы 20-24
В имении Базаровых друзей встречают тепло и радушно. За обедом мать все время смотрела на сына, а отец рассказывал о делах поместья. Отец хотел поговорить с Евгением еще и после ужина, но тот отказался, сославшись на усталость; на самом деле молодой человек не смог уснуть до самого утра. Узнав о том, что сын снова уезжает, родители очень расстроились. После его отъезда Базаровы переживали, решив, что Евгений их бросил. На обратном пути молодые люди заезжают в Никольское; там им был оказан холодный прием, а у Анны Сергеевны был недовольный вид.
Аркадий с Евгением возвращаются в Марьино, где их приезд вызвал искреннюю радость. Базаров занялся опытами, а Аркадий – помощью отцу. Однако молодой Кирсанов часто думал об Одинцовых; однажды он находит переписку своей матери с матерью Одинцовой и под этим предлогом едет в Никольское, где ему оказывают теплый прием. Базаров в это время с головой уходит в опыты и отдаляется от всех обитателей имения, кроме Фенечки. Однажды в беседке он целует девушку в губы; Павел Петрович оказывается свидетелем произошедшего, но ничего не говорит. Евгений начинает ощущать неловкость; его мучает совесть. Вскоре Павел Петрович вызывает Базарова на дуэль; настоящую причину этого они не называют, говоря, что стреляются из-за политических разногласий. Во время дуэли Евгений ранит соперника в ногу.
Главы 25-28
После этого Базаров отправляется в имение своих родителей, но по пути решает посетить Никольское. Там у Аркадия складываются хорошие отношения с сестрой Анны Сергеевны – Катей. Она говорит, что на самом деле Аркадий добрый, но Базаров отрицательно на него влияет. Молодые пытаются признаться друг другу в любви, но Аркадий, испугавшись, уходит в свою комнату, где встречает Базарова. Евгений сообщает ему обо всем произошедшем в Марьино. Потом Базаров разговаривает с Одинцовой; они решают остаться друзьями.
Аркадий делает Кате предложение, и она соглашается. Базаров уезжает к родителям, перед этим сказав другу, что тот «не годится для решающих дел». Живя в родительском имении, Евгений помогает отцу и занимается лечением больных. Однажды, при вскрытии крестьянина, умершего от тифа, он поранился и заразился смертельной болезнью. Через некоторое время у молодого человека началась горячка. Он хочет увидеть Одинцову; когда девушка приезжает, Базаров делится с ней своими истинными чувствами, после чего умирает.
Через полгода в Марьино в один день играют две свадьбы. Аркадий женится на Кате, а Николай Петрович – на Фенечке. Павел Петрович уезжает за границу, Анна Сергеевна также выходит замуж, а родители Базарова почти все время проводят на могиле своего сына.
Во второй половине 19 века Россия переживает непростое время. Это период кризиса общегосударственной системы крепостного права, и, как следствие, усиление недовольства крестьян, неоднократные вспышки народных восстаний и необходимость кардинальных преобразований в экономике и государственном устройстве. Иван Сергеевич Тургенев не мог промолчать и не откликнуться на зов времени. Он пишет одно из лучших своих произведений - роман «Отцы и дети», который раскрывал и суть тех горячих лет, и неминуемый раскол в обществе. В 60-х годах позапрошлого столетия русская общественность, в основном, разделилась на два противоборствующих лагеря. Первые - это демократы, выразители общественного мнения крестьянских масс, ратующие за революционный путь изменения общества. Противостояло им либеральное дворянство - старое поколение, которое выступало за проведение постепенных реформ. И те, и другие были против крепостного права, но последние опасались шоковой терапии, которая невольно могла привести к крестьянским бунтам и свержению самодержавия. Именно вокруг этого столкновения идей и мнений вращается сюжет произведения.
Если «Отцы и дети» читать онлайн, то можно заметить, что в роли демократа выступает главный герой - Евгений Базаров. Он представитель молодого поколения, студент-медик, нигилист, ни во что не верящий и отрицающий всё и вся. По его мнению, смысл жизни заключается в беспрерывной работе, в стремлении создавать нечто материальное. Отсюда складывается и его предубеждение против «бесполезной» природы и искусств, направленных исключительно на созерцание, и не имеющих под собой никакой материальной базы. В конфронтацию с ним вступает Павел Петрович Кирсанов - яркий представитель либерального дворянства, человек старшего поколения. Он в отличие от Базарова, отдающего каждую свободную минуту научным опытам, ведёт размеренную жизнь светского льва. Он не представляет жизни без любви к природе, литературе, живописи, и уверен в незыблемости таких понятий, как прогресс, либерализм, основные принципы человеческого существования, аристократизм и другие. Но взгляды и позиции этих двух героев разняться не только потому, что они относятся к выразителям разных идеологий. Ещё они являются представителями разных сословий и двух поколений - отцов и детей, чья схожесть и вместе с тем непримиримость всегда были, есть и будут в любом обществе и в любом столетии. Отсюда и название книги «Отцы и дети», которая показывает, что за внешней оппозицией стоит более глубокая проблема, более глобальное противостояние.
Книгу Тургенева «Отцы и дети» можно полностью скачать бесплатно на нашем сайте.
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
И. С. Тургенев
Отцы и дети
© Архипов И., наследники, иллюстрации, 1955
© Издательство «Детская литература», 2001
* * *
Отцы и дети
Посвящается памяти Виссариона Григорьевича Белинского
I
– Что, Петр, не видать еще? – спрашивал 20 мая 1859 года, выходя без шапки на низкое крылечко постоялого двора на *** шоссе, барин лет сорока с небольшим, в запыленном пальто и клетчатых панталонах, у своего слуги, молодого и щекастого малого с беловатым пухом на подбородке и маленькими тусклыми глазенками.
Слуга, в котором все: и бирюзовая сережка в ухе, и напомаженные разноцветные волосы, и учтивые телодвижения, словом, все изобличало человека новейшего, усовершенствованного поколения, посмотрел снисходительно вдоль дороги и ответствовал: «Никак нет-с, не видать».
– Не видать? – повторил барин.
– Не видать, – вторично ответствовал слуга.
Барин вздохнул и присел на скамеечку. Познакомим с ним читателя, пока он сидит, подогнувши под себя ножки и задумчиво поглядывая кругом.
Зовут его Николаем Петровичем Кирсановым. У него в пятнадцати верстах от постоялого дворика хорошее имение в двести душ, или, как он выражается с тех пор, как размежевался с крестьянами и завел «ферму», – в две тысячи десятин земли. Отец его, боевой генерал 1812 года, полуграмотный, грубый, но не злой русский человек, всю жизнь свою тянул лямку, командовал сперва бригадой, потом дивизией и постоянно жил в провинции, где в силу своего чина играл довольно значительную роль. Николай Петрович родился на юге России, подобно старшему своему брату Павлу, о котором речь впереди, и воспитывался до четырнадцатилетнего возраста дома, окруженный дешевыми гувернерами, развязными, но подобострастными адъютантами и прочими полковыми и штабными личностями. Родительница его, из фамилии Колязиных, в девицах Agathe, а в генеральшах Агафоклея Кузьминишна Кирсанова, принадлежала к числу «матушек-командирш», носила пышные чепцы и шумные шелковые платья, в церкви подходила первая ко кресту, говорила громко и много, допускала детей утром к ручке, на ночь их благословляла, – словом, жила в свое удовольствие. В качестве генеральского сына Николай Петрович – хотя не только не отличался храбростью, но даже заслужил прозвище трусишки – должен был, подобно брату Павлу, поступить в военную службу; но он переломил себе ногу в самый тот день, когда уже прибыло известие об его определении, и, пролежав два месяца в постели, на всю жизнь остался «хроменьким». Отец махнул на него рукой и пустил его по штатской. Он повез его в Петербург, как только ему минул восемнадцатый год, и поместил его в университет. Кстати, брат его о ту пору вышел офицером в гвардейский полк. Молодые люди стали жить вдвоем, на одной квартире, под отдаленным надзором двоюродного дяди с материнской стороны, Ильи Колязина, важного чиновника. Отец их вернулся к своей дивизии и к своей супруге и лишь изредка присылал сыновьям большие четвертушки серой бумаги, испещренные размашистым писарским почерком. На конце этих четвертушек красовались старательно окруженные «выкрутасами» слова: «Пиотр Кирсаноф, генерал-майор». В 1835 году Николай Петрович вышел из университета кандидатом,1
Кандидат
– лицо, сдавшее специальный «кандидатский экзамен» и защитившее специальную письменную работу по окончании университета, первая ученая степень, установленная в 1804 г.
И в том же году генерал Кирсанов, уволенный в отставку за неудачный смотр, приехал в Петербург с женою на житье. Он нанял было дом у Таврического сада и записался в Английский клуб,2
Английский клуб
– место собрания состоятельных и родовитых дворян для вечернего времяпрепровождения. Здесь развлекались, читали газеты, журналы, обменивались политическими новостями и мнениями и т. п. Обычай устраивать такого рода клубы заимствован в Англии. Первый английский клуб в России возник в 1700 году.
Но внезапно умер от удара. Агафоклея Кузьминишна скоро за ним последовала: она не могла привыкнуть к глухой столичной жизни; тоска отставного существованья ее загрызла. Между тем Николай Петрович успел, еще при жизни родителей и к немалому их огорчению, влюбиться в дочку чиновника Преполовенского, бывшего хозяина его квартиры, миловидную и, как говорится, развитую девицу: она в журналах читала серьезные статьи в отделе «Наук». Он женился на ней, как только минул срок траура, и, покинув министерство уделов, куда по протекции отец его записал, блаженствовал со своею Машей сперва на даче около Лесного института, потом в городе, в маленькой и хорошенькой квартире, с чистою лестницей и холодноватою гостиной, наконец – в деревне, где он поселился окончательно и где у него в скором времени родился сын Аркадий. Супруги жили очень хорошо и тихо: они почти никогда не расставались, читали вместе, играли в четыре руки на фортепьяно, пели дуэты; она сажала цветы и наблюдала за птичным двором, он изредка ездил на охоту и занимался хозяйством, а Аркадий рос да рос – тоже хорошо и тихо. Десять лет прошло как сон. В 47-м году жена Кирсанова скончалась. Он едва вынес этот удар, поседел в несколько недель; собрался было за границу, чтобы хотя немного рассеяться… но тут настал 48-й год.3
«…но тут настал 48-й год
». – 1848 год – год февральской и июньской революций во Франции. Страх перед революцией вызвал со стороны Николая I крутые меры, в том числе запрет выезда за границу.
Он поневоле вернулся в деревню и после довольно продолжительного бездействия занялся хозяйственными преобразованиями. В 55-м году он повез сына в университет; прожил с ним три зимы в Петербурге, почти никуда не выходя и стараясь заводить знакомства с молодыми товарищами Аркадия. На последнюю зиму он приехать не мог, – и вот мы видим его в мае месяце 1859 года, уже совсем седого, пухленького и немного сгорбленного: он ждет сына, получившего, как некогда он сам, звание кандидата.
Слуга, из чувства приличия, а может быть, и не желая остаться под барским глазом, зашел под ворота и закурил трубку. Николай Петрович поник головой и начал глядеть на ветхие ступеньки крылечка: крупный пестрый цыпленок степенно расхаживал по ним, крепко стуча своими большими желтыми ногами; запачканная кошка недружелюбно посматривала на него, жеманно прикорнув на перила. Солнце пекло; из полутемных сеней постоялого дворика несло запахом теплого ржаного хлеба. Замечтался наш Николай Петрович. «Сын… кандидат… Аркаша…» – беспрестанно вертелось у него в голове; он пытался думать о чем-нибудь другом, и опять возвращались те же мысли. Вспомнилась ему покойница-жена… «Не дождалась!» – шепнул он уныло… Толстый сизый голубь прилетел на дорогу и поспешно отправился пить в лужицу возле колодца. Николай Петрович стал глядеть на него, а ухо его уже ловило стук приближающихся колес…
– Никак, они едут-с, – доложил слуга, вынырнув из-под ворот.
Николай Петрович вскочил и устремил глаза вдоль дороги. Показался тарантас, запряженный тройкой ямских лошадей; в тарантасе мелькнул околыш студентской фуражки, знакомый очерк дорогого лица…
– Аркаша! Аркаша! – закричал Кирсанов, и побежал, и замахал руками… Несколько мгновений спустя его губы уже прильнули к безбородой, запыленной и загорелой щеке молодого кандидата.
II
– Дай же отряхнуться, папаша, – говорил несколько сиплым от дороги, но звонким юношеским голосом Аркадий, весело отвечая на отцовские ласки, – я тебя всего запачкаю.
– Ничего, ничего, – твердил, умиленно улыбаясь, Николай Петрович и раза два ударил рукою по воротнику сыновней шинели и по собственному пальто. – Покажи-ка себя, покажи-ка, – прибавил он, отодвигаясь, и тотчас же пошел торопливыми шагами к постоялому двору, приговаривая: «Вот сюда, сюда, да лошадей поскорее».
Николай Петрович казался гораздо встревоженнее своего сына; он словно потерялся немного, словно робел. Аркадий остановил его.
– Папаша, – сказал он, – позволь познакомить тебя с моим добрым приятелем, Базаровым, о котором я тебе так часто писал. Он так любезен, что согласился погостить у нас.
Николай Петрович быстро обернулся и, подойдя к человеку высокого роста, в длинном балахоне с кистями, только что вылезшему из тарантаса, крепко стиснул его обнаженную красную руку, которую тот не сразу ему подал.
– Душевно рад, – начал он, – и благодарен за доброе намерение посетить нас; надеюсь… позвольте узнать ваше имя и отчество?
– Евгений Васильев, – отвечал Базаров ленивым, но мужественным голосом и, отвернув воротник балахона, показал Николаю Петровичу все свое лицо. Длинное и худое, с широким лбом, кверху плоским, книзу заостренным носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвету, оно оживлялось спокойной улыбкой и выражало самоуверенность и ум.
– Надеюсь, любезнейший Евгений Васильич, что вы не соскучитесь у нас, – продолжал Николай Петрович.
Тонкие губы Базарова чуть тронулись; но он ничего не отвечал и только приподнял фуражку. Его темно-белокурые волосы, длинные и густые, не скрывали крупных выпуклостей просторного черепа.
– Так как же, Аркадий, – заговорил опять Николай Петрович, оборачиваясь к сыну, – сейчас закладывать лошадей, что ли? Или вы отдохнуть хотите?
– Дома отдохнем, папаша; вели закладывать.
– Сейчас, сейчас, – подхватил отец. – Эй, Петр, слышишь? Распорядись, братец, поживее.
Петр, который в качестве усовершенствованного слуги не подошел к ручке барича, а только издали поклонился ему, снова скрылся под воротами.
– Я здесь с коляской, но и для твоего тарантаса есть тройка, – хлопотливо говорил Николай Петрович, между тем как Аркадий пил воду из железного ковшика, принесенного хозяйкой постоялого двора, а Базаров закурил трубку и подошел к ямщику, отпрягавшему лошадей, – только коляска двухместная, и вот я не знаю, как твой приятель…
Кучер Николая Петровича вывел лошадей.
– Ну, поворачивайся, толстобородый! – обратился Базаров к ямщику.
– Слышь, Митюха, – подхватил другой, тут же стоявший ямщик с руками, засунутыми в задние прорехи тулупа, – барин-то тебя как прозвал? Толстобородый и есть.
Митюха только шапкой тряхнул и потащил вожжи с потной коренной.
– Живей, живей, ребята, подсобляйте, – воскликнул Николай Петрович, – на водку будет!
В несколько минут лошади были заложены; отец с сыном поместились в коляске; Петр взобрался на козлы; Базаров вскочил в тарантас, уткнулся головой в кожаную подушку – и оба экипажа покатили.
III
– Так вот как, наконец ты кандидат и домой приехал, – говорил Николай Петрович, потрогивая Аркадия то по плечу, то по колену. – Наконец!
– А что дядя? здоров? – спросил Аркадий, которому, несмотря на искреннюю, почти детскую радость, его наполнявшую, хотелось поскорее перевести разговор с настроения взволнованного на обыденное.
– Здоров. Он хотел было выехать со мной к тебе навстречу, да почему-то раздумал.
– А ты долго меня ждал? – спросил Аркадий.
– Да часов около пяти.
– Добрый папаша!
Аркадий живо повернулся к отцу и звонко поцеловал его в щеку. Николай Петрович тихонько засмеялся.
– Какую я тебе славную лошадь приготовил! – начал он, – ты увидишь. И комната твоя оклеена обоями.
– А для Базарова комната есть?
– Найдется и для него.
– Пожалуйста, папаша, приласкай его. Я не могу тебе выразить, до какой степени я дорожу его дружбой.
– Ты недавно с ним познакомился?
– Недавно.
– То-то прошлою зимой я его не видал. Он чем занимается?
– Главный предмет его – естественные науки. Да он все знает. Он в будущем году хочет держать на доктора.
– А! он по медицинскому факультету, – заметил Николай Петрович и помолчал. – Петр, – прибавил он и протянул руку, – это, никак, наши мужики едут?
Петр глянул в сторону, куда указывал барин. Несколько телег, запряженных разнузданными лошадьми, шибко катились по узкому проселку. В каждой телеге сидело по одному, много по два мужика в тулупах нараспашку.
– Точно так-с, – промолвил Петр.
– Куда это они едут, в город, что ли?
– Полагать надо, что в город. В кабак, – прибавил он презрительно и слегка наклонился к кучеру, как бы ссылаясь на него. Но тот даже не пошевельнулся: это был человек старого закала, не разделявший новейших воззрений.
– Хлопоты у меня большие с мужиками в нынешнем году, – продолжал Николай Петрович, обращаясь к сыну. – Не платят оброка.4
Оброк
– более прогрессивная по сравнению с барщиной денежная форма эксплуатации крестьян. Крестьянин заранее «обрекался» дать помещику определенную сумму денег, и тот отпускал его из имения на заработки.
Что ты будешь делать?
– А своими наемными работниками ты доволен?
– Да, – процедил сквозь зубы Николай Петрович. – Подбивают их, вот что беда; ну, и настоящего старания все еще нету. Сбрую портят. Пахали, впрочем, ничего. Перемелется – мука будет. Да разве тебя теперь хозяйство занимает?
– Тени нет у вас, вот что горе, – заметил Аркадий, не отвечая на последний вопрос.
– Я с северной стороны над балконом большую маркизу5
Маркиза
– здесь: навес из какой-либо плотной ткани над балконом для защиты от солнца и дождя.
Приделал, – промолвил Николай Петрович, – теперь и обедать можно на воздухе.
– Что-то на дачу больно похоже будет… а впрочем, это все пустяки. Какой зато здесь воздух! Как славно пахнет! Право, мне кажется, нигде в мире так не пахнет, как в здешних краях! Да и небо здесь…
Аркадий вдруг остановился, бросил косвенный взгляд назад и умолк.
– Конечно, – заметил Николай Петрович, – ты здесь родился, тебе все должно казаться здесь чем-то особенным…
– Ну, папаша, это все равно, где бы человек ни родился.
– Однако…
– Нет, это совершенно все равно.
Николай Петрович посмотрел сбоку на сына, и коляска проехала с полверсты, прежде чем разговор возобновился между ними.
– Не помню, писал ли я тебе, – начал Николай Петрович, – твоя бывшая нянюшка, Егоровна, скончалась.
– Неужели? Бедная старуха! А Прокофьич жив?
– Жив и нисколько не изменился. Все так же брюзжит. Вообще ты больших перемен в Марьине не найдешь.
– Приказчик у тебя все тот же?
– Вот разве что приказчика я сменил. Я решился не держать больше у себя вольноотпущенных, бывших дворовых, или по крайней мере не поручать им никаких должностей, где есть ответственность. (Аркадий указал глазами на Петра.) Il est libre, en effet,6
Он в самом деле вольный (фр.).
Теперь у меня приказчик8
Приказчик
– здесь: управляющий хозяйством имения.
Из мещан:9
Мещане
– одно из сословий в царской России.
Кажется, дельный малый. Я ему назначил двести пятьдесят рублей в год. Впрочем, – прибавил Николай Петрович, потирая лоб и брови рукою, что у него всегда служило признаком внутреннего смущения, – я тебе сейчас сказал, что ты не найдешь перемен в Марьине… Это не совсем справедливо. Я считаю своим долгом предварить тебя, хотя…
Он запнулся на мгновенье и продолжал уже по-французски.
– Строгий моралист найдет мою откровенность неуместною, но, во-первых, это скрыть нельзя, а во-вторых, тебе известно, у меня всегда были особенные принципы насчет отношений отца к сыну. Впрочем, ты, конечно, будешь вправе осудить меня. В мои лета… Словом, эта… эта девушка, про которую ты, вероятно, уже слышал…
– Фенечка? – развязно спросил Аркадий.
Николай Петрович покраснел.
– Не называй ее, пожалуйста, громко… Ну да… она теперь живет у меня. Я ее поместил в доме… там были две небольшие комнатки. Впрочем, это все можно переменить.
– Помилуй, папаша, зачем?
– Твой приятель у нас гостить будет… неловко…
– Насчет Базарова ты, пожалуйста, не беспокойся. Он выше всего этого.
– Ну, ты, наконец, – проговорил Николай Петрович. – Флигелек-то плох – вот беда.
– Помилуй, папаша, – подхватил Аркадий, – ты как будто извиняешься; как тебе не совестно.
– Конечно, мне должно быть совестно, – отвечал Николай Петрович, все более и более краснея.
– Полно, папаша, полно, сделай одолжение! – Аркадий ласково улыбнулся. «В чем извиняется!» – подумал он про себя, и чувство снисходительной нежности к доброму и мягкому отцу, смешанное с ощущением какого-то тайного превосходства, наполнило его душу. – Перестань, пожалуйста, – повторил он еще раз, невольно наслаждаясь сознанием собственной развитости и свободы.
Николай Петрович глянул на него из-под пальцев руки, которою он продолжал тереть себе лоб, и что-то кольнуло его в сердце… Но он тут же обвинил себя.
– Вот это уж наши поля пошли, – проговорил он после долгого молчания.
– А это впереди, кажется, наш лес? – спросил Аркадий.
– Да, наш. Только я его продал. В нынешнем году его сводить будут.
– Зачем ты его продал?
– Деньги были нужны; притом же эта земля отходит к мужикам.
– Которые тебе оброка не платят?
– Это уж их дело, а впрочем, будут же они когда-нибудь платить.
– Жаль леса, – заметил Аркадий и стал глядеть кругом.
Места, по которым они проезжали, не могли назваться живописными. Поля, все поля тянулись вплоть до самого небосклона, то слегка вздымаясь, то опускаясь снова; кое-где виднелись небольшие леса и, усеянные редким и низким кустарником, вились овраги, напоминая глазу их собственное изображение на старинных планах екатерининского времени. Попадались и речки с обрытыми берегами, и крошечные пруды с худыми плотинами, и деревеньки с низкими избенками под темными, часто до половины разметанными крышами, и покривившиеся молотильные сарайчики с плетенными из хвороста стенами и зевающими воротищами10
Воротище
– остатки ворот без створок.
Возле опустелых гумен, и церкви, то кирпичные с отвалившеюся кое-где штукатуркой, то деревянные с наклонившимися крестами и разоренными кладбищами. Сердце Аркадия понемногу сжималось. Как нарочно, мужички встречались все обтерханные, на плохих клячонках; как нищие в лохмотьях, стояли придорожные ракиты с ободранною корой и обломанными ветвями; исхудалые, шершавые, словно обглоданные, коровы жадно щипали траву по канавам. Казалось, они только что вырвались из чьих-то грозных, смертоносных когтей – и, вызванный жалким видом обессиленных животных, среди весеннего красного дня, вставал белый призрак безотрадной, бесконечной зимы с ее метелями, морозами и снегами… «Нет, – подумал Аркадий, – небогатый край этот, не поражает он ни довольством, ни трудолюбием; нельзя, нельзя ему так остаться, преобразования необходимы… но как их исполнить, как приступить?..»
Так размышлял Аркадий… а пока он размышлял, весна брала свое. Все кругом золотисто зеленело, все широко и мягко волновалось и лоснилось под тихим дыханием теплого ветерка, все – деревья, кусты и травы; повсюду нескончаемыми звонкими струйками заливались жаворонки; чибисы то кричали, виясь над низменными лугами, то молча перебегали по кочкам; красиво чернея в нежной зелени еще низких яровых хлебов, гуляли грачи; они пропадали во ржи, уже слегка побелевшей, лишь изредка выказывались их головы в дымчатых ее волнах. Аркадий глядел, глядел, и, понемногу ослабевая, исчезали его размышления… Он сбросил с себя шинель и так весело, таким молоденьким мальчиком посмотрел на отца, что тот опять его обнял.
– Теперь уж недалеко, – заметил Николай Петрович, – вот стоит только на эту горку подняться, и дом будет виден. Мы заживем с тобой на славу, Аркаша; ты мне помогать будешь по хозяйству, если только это тебе не наскучит. Нам надобно теперь тесно сойтись друг с другом, узнать друг друга хорошенько, не правда ли?
– Конечно, – промолвил Аркадий, – но что за чудный день сегодня!
– Для твоего приезда, душа моя. Да, весна в полном блеске. А впрочем, я согласен с Пушкиным – помнишь, в Евгении Онегине:
Как грустно мне твое явленье,
Весна, весна, пора любви!
Какое…
Николай Петрович умолк, а Аркадий, который начал было слушать его не без некоторого изумления, но и не без сочувствия, поспешил достать из кармана серебряную коробочку со спичками и послал ее Базарову с Петром.
– Хочешь сигарку? – закричал опять Базаров.
– Давай, – отвечал Аркадий.
Петр вернулся к коляске и вручил ему вместе с коробочкой толстую черную сигарку, которую Аркадий немедленно закурил, распространяя вокруг себя такой крепкий и кислый запах заматерелого табаку, что Николай Петрович, отроду не куривший, поневоле, хотя незаметно, чтобы не обидеть сына, отворачивал нос.
Четверть часа спустя оба экипажа остановились перед крыльцом нового деревянного дома, выкрашенного серою краской и покрытого железною красною крышей. Это и было Марьино, Новая слободка тож, или, по крестьянскому наименованью, Бобылий Хутор.
IV
Толпа дворовых не высыпала на крыльцо встречать господ; показалась всего одна девочка лет двенадцати, а вслед за ней вышел из дому молодой парень, очень похожий на Петра, одетый в серую ливрейную куртку11
Ливрейная куртка
– короткая ливрея, повседневная одежда молодого слуги.
С белыми гербовыми пуговицами, слуга Павла Петровича Кирсанова. Он молча отворил дверцу коляски и отстегнул фартук тарантаса. Николай Петрович с сыном и с Базаровым отправились через темную и почти пустую залу, из-за двери которой мелькнуло молодое женское лицо, в гостиную, убранную уже в новейшем вкусе.
– Вот мы и дома, – промолвил Николай Петрович, снимая картуз и встряхивая волосами. – Главное, надо теперь поужинать и отдохнуть.
– Поесть действительно не худо, – заметил, потягиваясь, Базаров и опустился на диван.
– Да, да, ужинать давайте, ужинать поскорее. – Николай Петрович без всякой видимой причины потопал ногами. – Вот кстати и Прокофьич.
Вошел человек лет шестидесяти, беловолосый, худой и смуглый, в коричневом фраке с медными пуговицами и в розовом платочке на шее. Он осклабился, подошел к ручке к Аркадию и, поклонившись гостю, отступил к двери и положил руки за спину.
– Вот он, Прокофьич, – начал Николай Петрович, – приехал к нам наконец… Что? как ты его находишь?
– В лучшем виде-с, – проговорил старик и осклабился опять, но тотчас же нахмурил свои густые брови. – На стол накрывать прикажете? – проговорил он внушительно.
– Да, да, пожалуйста. Но не пройдете ли вы сперва в вашу комнату, Евгений Васильич?
– Нет, благодарствуйте, незачем. Прикажите только чемоданишко мой туда стащить да вот эту одёженку, – прибавил он, снимая с себя свой балахон.
– Очень хорошо. Прокофьич, возьми же их шинель. (Прокофьич, как бы с недоумением, взял обеими руками базаровскую «одёженку» и, высоко подняв ее над головою, удалился на цыпочках.) А ты, Аркадий, пойдешь к себе на минутку?
– Да, надо почиститься, – отвечал Аркадий и направился было к дверям, но в это мгновение вошел в гостиную человек среднего роста, одетый в темный английский сьют
,12
Костюм английского покроя (англ.
).
Модный низенький галстух и лаковые полусапожки, Павел Петрович Кирсанов. На вид ему было лет сорок пять: его коротко остриженные седые волосы отливали темным блеском, как новое серебро; лицо его, желчное, но без морщин, необыкновенно правильное и чистое, словно выведенное тонким и легким резцом, являло следы красоты замечательной: особенно хороши были светлые, черные, продолговатые глаза. Весь облик Аркадиева дяди, изящный и породистый, сохранил юношескую стройность и то стремление вверх, прочь от земли, которое большею частью исчезает после двадцатых годов.
Павел Петрович вынул из кармана панталон свою красивую руку с длинными розовыми ногтями, руку, казавшуюся еще красивей от снежной белизны рукавчика, застегнутого одиноким крупным опалом, и подал ее племяннику. Совершив предварительно европейское «shake hands»,13
Рукопожатие (англ.).
Он три раза, по-русски, поцеловался с ним, то есть три раза прикоснулся своими душистыми усами до его щек, и проговорил:
– Добро пожаловать.
Николай Петрович представил его Базарову: Павел Петрович слегка наклонил свой гибкий стан и слегка улыбнулся, но руки не подал и даже положил ее обратно в карман.
– Я уже думал, что вы не приедете сегодня, – заговорил он приятным голосом, любезно покачиваясь, подергивая плечами и показывая прекрасные белые зубы. – Разве что на дороге случилось?
– Ничего не случилось, – отвечал Аркадий, – так, замешкались немного. Зато мы теперь голодны, как волки. Поторопи Прокофьича, папаша, а я сейчас вернусь.
– Постой, я с тобой пойду! – воскликнул Базаров, внезапно порываясь с дивана.
Оба молодые человека вышли.
– Кто сей? – спросил Павел Петрович.
– Приятель Аркаши, очень, по его словам, умный человек.
– Он у нас гостить будет?
– Этот волосатый?
Павел Петрович постучал ногтями по столу.
– Я нахожу, что Аркадий s’est degourdi,14
Стал развязнее (фр.).
– заметил он. – Я рад его возвращению.
За ужином разговаривали мало. Особенно Базаров почти ничего не говорил, но ел много. Николай Петрович рассказывал разные случаи из своей, как он выражался, фермерской жизни, толковал о предстоящих правительственных мерах, о комитетах, о депутатах, о необходимости заводить машины и т. д. Павел Петрович медленно похаживал взад и вперед по столовой (он никогда не ужинал), изредка отхлебывая из рюмки, наполненной красным вином, и еще реже произнося какое-нибудь замечание или, скорее, восклицание, вроде «а! эге! гм!». Аркадий сообщил несколько петербургских новостей, но он ощущал небольшую неловкость, ту неловкость, которая обыкновенно овладевает молодым человеком, когда он только что перестал быть ребенком и возвратился в место, где привыкли видеть и считать его ребенком. Он без нужды растягивал свою речь, избегал слова «папаша» и даже раз заменил его словом «отец», произнесенным, правда, сквозь зубы; с излишнею развязностью налил себе в стакан гораздо больше вина, чем самому хотелось, и выпил все вино. Прокофьич не спускал с него глаз и только губами пожевывал. После ужина все тотчас разошлись.
– А чудаковат у тебя дядя, – говорил Аркадию Базаров, сидя в халате возле его постели и насасывая короткую трубочку. – Щегольство какое в деревне, подумаешь! Ногти-то, ногти, хоть на выставку посылай!
– Да ведь ты не знаешь, – ответил Аркадий, – ведь он львом был в свое время. Я когда-нибудь расскажу тебе его историю. Ведь он красавцем был, голову кружил женщинам.
– Да, вот что! По старой, значит, памяти. Пленять-то здесь, жаль, некого. Я все смотрел: этакие у него удивительные воротнички, точно каменные, и подбородок так аккуратно выбрит. Аркадий Николаич, ведь это смешно?
– Пожалуй; только он, право, хороший человек.
– Архаическое явление! А отец у тебя славный малый. Стихи он напрасно читает и в хозяйстве вряд ли смыслит, но он добряк.
– Отец у меня золотой человек.
– Заметил ли ты, что он робеет?
Аркадий качнул головою, как будто он сам не робел.
– Удивительное дело, – продолжал Базаров, – эти старенькие романтики! Разовьют в себе нервную систему до раздражения… ну, равновесие и нарушено. Однако прощай! В моей комнате английский рукомойник, а дверь не запирается. Все-таки это поощрять надо – английские рукомойники, то есть прогресс!
Базаров ушел, а Аркадием овладело радостное чувство. Сладко засыпать в родимом доме, на знакомой постели, под одеялом, над которым трудились любимые руки, быть может руки нянюшки, те ласковые, добрые и неутомимые руки. Аркадий вспомнил Егоровну, и вздохнул, и пожелал ей царствия небесного… О себе он не молился.
И он и Базаров заснули скоро, но другие лица в доме долго еще не спали. Возвращение сына взволновало Николая Петровича. Он лег в постель, но не загасил свечки и, подперши рукою голову, думал долгие думы. Брат его сидел далеко за полночь в своем кабинете, на широком гамбсовом кресле,15
Гамбсово кресло
– кресло работы модного петербургского мебельного мастера Гамбса.
Перед камином, в котором слабо тлел каменный уголь. Павел Петрович не разделся, только китайские красные туфли без задков сменили на его ногах лаковые полусапожки. Он держал в руках последний нумер Galignani
,16
«Galignani»
– «Galignani s Messenger» – «Вестник Галиньяни» – ежедневная газета, издававшаяся в Париже на английском языке с 1814 года. Получила название по имени своего основателя – Джованни Антонио Галиньяни.
Но он не читал; он глядел пристально в камин, где, то замирая, то вспыхивая, вздрагивало голубоватое пламя… Бог знает, где бродили его мысли, но не в одном только прошедшем бродили они: выражение его лица было сосредоточенно и угрюмо, чего не бывает, когда человек занят одними воспоминаниями. А в маленькой задней комнатке, на большом сундуке, сидела, в голубой душегрейке17
Женская теплая кофта, обычно без рукавов, со сборками по талии.
И с наброшенным белым платком на темных волосах, молодая женщина, Фенечка, и то прислушивалась, то дремала, то посматривала на растворенную дверь, из-за которой виднелась детская кроватка и слышалось ровное дыхание спящего ребенка.
V
На другое утро Базаров раньше всех проснулся и вышел из дома. «Эге! – подумал он, посмотрев кругом, – местечко-то неказисто». Когда Николай Петрович размежевался с своими крестьянами, ему пришлось отвести под новую усадьбу десятины четыре совершенно ровного и голого поля. Он построил дом, службы и ферму, разбил сад, выкопал пруд и два колодца; но молодые деревца плохо принимались, в пруде воды набралось очень мало, и колодцы оказались солонковатого вкуса. Одна только беседка из сиреней и акаций порядочно разрослась; в ней иногда пили чай и обедали. Базаров в несколько минут обегал все дорожки сада, зашел на скотный двор, на конюшню, отыскал двух дворовых мальчишек, с которыми тотчас свел знакомство, и отправился с ними в небольшое болотце, с версту от усадьбы, за лягушками.
– На что тебе лягушки, барин? – спросил его один из мальчиков.
– А вот на что, – отвечал ему Базаров, который владел особенным уменьем возбуждать к себе доверие в людях низших, хотя он никогда не потакал им и обходился с ними небрежно, – я лягушку распластаю да посмотрю, что у нее там внутри делается; а так как мы с тобой те же лягушки, только что на ногах ходим, я и буду знать, что и у нас внутри делается.
– Да на что тебе это?
– А чтобы не ошибиться, если ты занеможешь и мне тебя лечить придется.
– Разве ты дохтур?
– Васька, слышь, барин говорит, что мы с тобой те же лягушки. Чудно!
– Я их боюсь, лягушек-то, – заметил Васька, мальчик лет семи, с белою, как лен, головою, в сером казакине с стоячим воротником и босой.
– Чего бояться? разве они кусаются?
– Ну, полезайте в воду, философы, – промолвил Базаров.
Между тем Николай Петрович тоже проснулся и отправился к Аркадию, которого застал одетым. Отец и сын вышли на террасу, под навес маркизы; возле перил, на столе, между большими букетами сирени, уже кипел самовар. Явилась девочка, та самая, которая накануне первая встретила приезжих на крыльце, и тонким голосом проговорила:
– Федосья Николавна не совсем здоровы, прийти не могут; приказали вас спросить, вам самим угодно разлить чай или прислать Дуняшу?
– Я сам разолью, сам, – поспешно подхватил Николай Петрович. – Ты, Аркадий, с чем пьешь чай, со сливками или с лимоном?
– Со сливками, – отвечал Аркадий и, помолчав немного, вопросительно произнес: – Папаша?
Николай Петрович с замешательством посмотрел на сына.
– Что? – промолвил он.
Аркадий опустил глаза.
– Извини, папаша, если мой вопрос тебе покажется неуместным, – начал он, – но ты сам, вчерашнею своею откровенностью, меня вызываешь на откровенность… ты не рассердишься?..
– Говори.
– Ты мне даешь смелость спросить тебя… Не оттого ли Фен… не оттого ли она не приходит сюда чай разливать, что я здесь?
Николай Петрович слегка отвернулся.
– Может быть, – проговорил он наконец, – она предполагает… она стыдится…
Аркадий быстро вскинул глаза на отца.
– Напрасно ж она стыдится. Во-первых, тебе известен мой образ мыслей (Аркадию очень было приятно произнести эти слова), а во-вторых – захочу ли я хоть на волос стеснять твою жизнь, твои привычки? Притом, я уверен, ты не мог сделать дурной выбор; если ты позволил ей жить с тобой под одною кровлей, стало быть она это заслуживает: во всяком случае, сын отцу не судья, и в особенности я, и в особенности такому отцу, который, как ты, никогда и ни в чем не стеснял моей свободы.
Голос Аркадия дрожал сначала: он чувствовал себя великодушным, однако в то же время понимал, что читает нечто вроде наставления своему отцу; но звук собственных речей сильно действует на человека, и Аркадий произнес последние слова твердо, даже с эффектом.
Произведение начинается с того что Николай Петрович ждет своего сына Аркадия, окончившего университет, но Аркадий приезжает не один, с ним начинающий доктор, неаккуратный и некрасивый на вид Базаров.
Разговор между сыном и отцом не клеится, отец потерял жену и сейчас он думает что сын осуждает его из-за Фенечки, от которой он уже имеет ребенка. Позднее появляется Павел Петрович между ним и Базаровым тут же появляется явная антипатия. Павел Петрович напротив неприятелю всегда ухожен и приятен на вид.
Главная причина неприязни между этими героями - их взгляд на мир. Базаров считает что химия намного важнее искусства, и "любой химик в 20 раз полезнее любого поэта", Базаров не признает литературу и не знает Пушкина (то есть классику), он считает что люди должны жить для пользы. «Достаточно одного человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других». Павел Петрович представитель аристократизма, он почитает традиции и узы между людьми.
Базаров и Аркадий уезжают в город там они знакомятся с Одинцовой которая заинтересовала главного героя. Они приезжают к ней в дом где знакомятся с ее младшей сестрой Катей. Базаров влюблен в Одинцову но это чувство в своем нигилизме он не допускал и не верил в него потому уехал к отцу. Однако он скучает в обществе отца и матери и уже через пару дней уезжает в имение Кирсановых (дом Павла Петровича и Николая Петровича). От скуки Базаров застает Фенечку одну и крепко целует ее, свидетелем этой сцены стал Павел Петрович и вызвал Базарова на дуэль, но не называю причину. Базаров ранит противника в ногу но тут же оказывает ему помощь, Павел Петрович считает Базарова благородным и не назначает новую дуэль. Последствием дуэли является также то что Павел Петрович ранее не желавший свадьбы младшего брата и Фенечку в этот раз сам упрашивает брата жениться. В это время у Акркадия и Кати складываются отношения, а Базаров потерявший надежду на взаимность с Одинцовой снова уезжает к родителям, навсегда попрощавшись и разорвав дружбу с Аркадием. Дома практикуясь на трупе тифозного больного Базаров получает небольшую ранку, но заражается уже через пару дней он не может встать с кровати.Перед смертью Базаров просит Одинцову приехать и попрощаться с ним. Он напоминает ей о своей любви.
Проходит шесть месяцев. В небольшой деревенской церкви венчаются две пары: Аркадий с Катей и Николай Петрович с Фенечкой.Со временем Аркадий становится отцом и рьяным хозяином, и в результате его усилий имение начинает приносить значительный доход. Николай Петрович принимает на себя обязанности мирового посредника и усердно трудится на общественном поприще.
В романе "Отцы и дети" действующие лица весьма разнообразны и по-своему интересны. В этой статье представлена краткая характеристика каждого из них. До сих пор не теряет актуальности роман "Отцы и дети". Действующие лица этого произведения, а также проблемы, затрагиваемые автором, интересны в любой исторический период.
Базаров Евгений Васильевич
Главным героем романа является Базаров Евгений Васильевич. Читателю сначала известно о нем не много. Мы знаем, что это студент-медик, который приехал на каникулы в деревню. Рассказ о времени, проведенном им вне стен учебного заведения, и составляет сюжет произведения. Сначала студент гостит в семье Аркадия Кирсанова, своего друга, после чего отправляется вместе с ним в губернский город. Здесь Евгений Базаров заводит знакомство с Одинцовой Анной Сергеевной, некоторое время живет у нее в усадьбе, однако после неудачного объяснения вынужден уехать. Далее герой оказывается в родительском доме. Он живет здесь недолго, так как тоска заставляет его повторить только что описанный маршрут. Выясняется, что нигде не может быть счастлив Евгений из романа "Отцы и дети". Действующие лица произведения чужды ему. Герой не может найти себе места в российской действительности. Он возвращается домой. Где и погибает герой романа "Отцы и дети".
Действующие лица, описание которых мы составляем, любопытны с точки зрения преломления эпохи в их характерах. В Евгении, пожалуй, наиболее интересен его "нигилизм". Для него это целая философия. Этот герой - выразитель настроений и идей революционной молодежи. Базаров отрицает все, не признает никаких авторитетов. Ему чужды такие стороны жизни, как любовь, красота природы, музыка, поэзия, семейные связи, философское мышление, альтруистические чувства. Герой не признает обязанность, право, долг.
Евгений легко побеждает в спорах с Кирсановым Павлом Петровичем, умеренным либералом. На стороне этого героя не только молодость и новизна позиции. Автор видит, что "нигилизм" связан с народным недовольством и общественным неустройством. В нем выражается дух времени. Герой переживает тоску одиночества, трагическую любовь. Обнаруживается, что он зависим от законов обычной человеческой жизни, причастен к человеческим страданиям, заботам и интересам, как и другие действующие лица.
"Отцы и дети" Тургенева - роман, в котором сталкиваются различные мировоззрения. С этой точки зрения интересен и отец Евгения. Предлагаем вам познакомиться с ним поближе.
Базаров Василий Иванович
Этот герой - представитель патриархального мира, который уходит в прошлое. Тургенев, напоминая нам о нем, заставляет читателей почувствовать драматизм движения истории. Василий Иванович - штаб-лекарь в отставке. По происхождению он разночинец. Свою жизнь этот герой строит в духе просветительских идеалов. Василий Базаров живет бескорыстно и независимо. Он трудится, интересуется общественным и научным прогрессом. Однако между ним и следующим поколением лежит непреодолимая пропасть, что вносит глубокую драму в его жизнь. Отцовская любовь не находит отклика, превращается в источник страданий.
Арина Власьевна Базарова
Арина Власьевна Базарова - мать Евгения. Автор отмечает, что это "настоящая русская дворяночка" ушедшего времени. Ее жизнь и сознание подчинены заданным традицией нормам. Такой человеческий тип обладает своим обаянием, однако эпоха, которой он принадлежит, уже миновала. Автор показывает, что такие люди не доживут спокойно свой век. В душевную жизнь героини входит страдание, страх и тревога из-за отношений с сыном.
Аркадий Николаевич Кирсанов
Аркадий Николаевич - это приятель Евгения, его ученик в романе "Отцы и дети". Главные действующие лица произведения во многом контрастны. Так, в отличие от Базарова, влияние эпохи в позиции Аркадия совмещается с влиянием обычных свойств юного возраста. Достаточно поверхностно его увлечение новым учением. Кирсанова привлекают в "нигилизме" его возможности, ценные для человека, только что вступающего в жизнь, - независимость от авторитетов и традиций, ощущение свободы, право на дерзость и самоуверенность. Однако у Аркадия есть и качества, далекие от "нигилистических" принципов: он бесхитростно прост, добродушен, привязан к традиционному быту.
Николай Петрович Кирсанов
Николай Петрович в романе Тургенева является отцом Аркадия. Это уже немолодой человек, который пережил множество несчастий, но они его У героя есть романтические наклонности и вкусы. Он трудится, старается преобразовать свое хозяйство в духе времени, ищет любви и духовной опоры. Автор с очевидной симпатией обрисовывает характер этого героя. Он слабый, но чуткий, добрый, благородный и деликатный человек. В отношении к молодежи Николай Петрович доброжелателен и лоялен.
Павел Петрович Кирсанов
Павел Петрович - это дядя Аркадия, англоман, аристократ, умеренный либерал. В романе он является антагонистом Евгения. Автор наделил этого героя эффектной биографией: светские успехи и блестящая карьера были прерваны трагической любовью. С Павлом Петровичем после этого произошла подмена. Он отказывается от надежд на личное счастье, а также не хочет осуществлять гражданский и нравственный долг. Павел Петрович перебирается в деревню, где живут и другие действующие лица в произведении "Отцы и дети". Он намеревается помочь своему брату в преобразованиях хозяйства. Герой выступает за либеральные правительственные реформы. Вступая в спор с Базаровым, он защищает программу, которая основана на по-своему благородных и высоких представлениях. "Западнические" идеи прав личности, чести, самоуважения, достоинства сочетаются в ней со "славянофильской" идеей о роли и земледельческой общины. Тургенев считает, что представления Павла Петровича далеки от реальности. Это несчастный и одинокий человек с несостоявшейся судьбой и несбывшимися стремлениями.
Не менее интересны и другие действующие лица, одним из которых является Одинцова Анна Сергеевна. О ней, безусловно, стоит подробно рассказать.
Анна Сергеевна Одинцова
Это аристократка, красавица, в которую влюблен Базаров. В ней заметны черты, присущие новому поколению дворян, - свобода суждений, отсутствие сословной спеси, демократизм. Базарову, однако, все в ней чуждо, даже черты, которые свойственны и ему самому. Одинцова независима, горда, умна, но совершенно иначе, чем главный герой. Однако эта целомудренная, гордая, холодная аристократка нужна Евгению такой, какая есть. Ее спокойствие притягивает и волнует его. Базаров понимает, что за ним стоит неспособность к увлечениям, эгоизм, равнодушие. Однако в этом он находит своеобразное совершенство и поддается его обаянию. Эта любовь становится для Евгения трагичной. Одинцова же легко справляется со своими чувствами. Она выходит замуж "по убеждению", а не по любви.
Катя
Катя - это младшая сестра Одинцовой Анны Сергеевны. Сначала она кажется просто застенчивой и милой барышней. Однако постепенно в ней проявляется душевная сила и самостоятельность. Девушка освобождается от власти своей сестры. Она помогает Аркадию свергнуть власть над ним Базарова. Катя в романе Тургенева воплощает красоту и правду обыкновенности.
Кукшина Евдоксия (Авдотья) Никитишна
Действующие лица в романе "Отцы и дети" включают в себя двух псевдонигилистов, образы которых пародийны. Это Евдоксия Кукшина и Ситников. Кукшина - эмансипированная женщина, которая отличается крайним радикализмом. В частности, она интересуется естественными науками и "женским вопросом", презирает за "отсталость" даже Эта женщина вульгарна, развязна, откровенно глупа. Однако в ней иногда проглядывает и что-то человеческое. "Нигилизм", возможно, скрывает чувство ущемленности, исток которого - женская неполноценность этой героини (она брошена мужем, не привлекает внимания мужчин, некрасива).
Ситников ("Отцы и дети")
Сколько действующих лиц вы уже насчитали? Мы рассказали о девяти героях. Следует представить еще одного. Ситников - это псевдонигилист, который считает себя "учеником" Базарова. Он стремится демонстрировать свойственную Евгению резкость суждений и свободу поступков. Однако это сходство оказывается пародийным. "Нигилизм" понят Ситниковым как способ преодоления комплексов. Этот герой стыдится, к примеру, отца-откупщика, разбогатевшего за счет спаивания народа. Вместе с тем, Ситникова тяготит и его собственная незначительность.
Таковы основные действующие лица. "Отцы и дети" - роман, в котором создана целая галерея ярких и интересных образов. Безусловно, его стоит прочесть в оригинале.