Что не дает католикам и православным воссоединиться в Пасху? Христианская церковь расколота не только в пространстве на западную и восточную, но и во времени, отмеряя дни по юлианскому и григорианскому календарям. Именно от календаря зависит вычисление дня Пасхи.
День празднования Пасхи ежегодно определяется по особой системе расчета, которая называется пасхалия, но всегда попадает в интервал с 4 апреля по 8 мая у православных христиан и с 22 марта по 25 апреля у католиков. Этот период задан издавна существующим непреложным каноном: праздник должен следовать за еврейским Песахом в первое воскресенье после полнолуния. Связь с Песахом не случайна, о чем свидетельствует само название христианского праздника: «Пасха» - измененная форма слова «переход» на иврите. Песах, который в этом году выпал на 23 апреля, - памятный день освобождения израильского народа от египетского рабства.
Кроме того, ветхозаветный праздник считался прообразом Воскресения Христова в новой эре.
Определять дату праздника христиане научились еще в первых веках, а вот точная математическая формула была разработана только в 1800 году величайшим математиком Карлом Гауссом.
Как Пасха обернула ход времени
Дата празднования одного из главных праздников, символа торжества веры, поделила христиан на два лагеря сразу же после начала распространения новой религии. Изначально западные христиане, проживавшие на территории Римской империи, праздновали Пасху в первое воскресенье после предполагаемой Страстной пятницы. Жители Востока, подобно евреям, отмечали праздник 14-го числа месяца нисана, который выпадает на числа нынешних марта и апреля. Месяц нисан считался первым в году и знаменовал пробуждение природы и появление новой жизни. Отсчет года от начала весны - общая черта многих народов. Так и на Руси с X и до XV века новый год начинался с первого дня первого весеннего месяца.Свое желание солидаризироваться с народом Израиля восточные христиане объясняли тем, что именно накануне 14-го дня нисана Иисус Христос собрал учеников на Тайную вечерю. События самого дня художественно переданы в так называемых ершалаимских главах знаменитого романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»:
«В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат…»
На Римском соборе 196 года папа Виктор I попытался закрепить единый день празднования Пасхи по западному обычаю в воскресенье. Однако к этому варианту так и не удалось прийти: восточные христиане из Малой Азии отвергли предложение папы, оставшись верны собственной традиции.
В 325 году император Константин созвал I Вселенский собор в городе Никея, который располагался на территории современной Турции. Для решения вопросов по унификации обрядов и установления единого канона в Никею съехались епископы из разных местностей, где существовали христианские церкви. Одним из итогов собора стало определение дня празднования Пасхи, одинакового для всех христиан. Константин повелел отмечать светлый праздник в первое воскресенье после полнолуния, наступающего за весенним равноденствием 21 марта.
Новый виток разногласий из-за дня празднования Пасхи развернулся уже после официального раскола христианства на католицизм и православие. В 1582 году папа Григорий XIII провел реформу календаря, который позже стал именоваться в его честь. В XVI веке с обретением более точных приборов астрономы заметили, что в юлианском календаре несовпадение между фактическим и климатическим годом больше, чем считалось ранее. Это означало, что весеннее равноденствие наступало позднее реального. Заново рассчитав разницу, они заключили, что каждые 128 лет накапливаются целые сутки. К тому времени с момента введения юлианского календаря в 46 году до н.э. образовалось 13 лишних дней. На основе этого папа постановил вновь вернуться к привычной дате весеннего равноденствия.
На следующий год в Константинополе собрались патриархи восточных церквей, которые решили не признавать решений папы Римского, а новый календарь предать анафеме.
Свой выбор они обосновали тем, что в соответствии с григорианским календарем в некоторые годы христианская Пасха может наступить раньше Песаха, что считается недопустимым. Такая ситуация действительно наблюдается до сих пор: например, в этом году католики отметили Воскресение Христово почти на месяц раньше, чем иудеи Песах.
Ученые мужи и духовные дела
Уже в наши дни разрубить гордиев узел в спорах о дате Христова Воскресения попытались ученые. В 2011 году физик, профессор Кембриджского университета Колин Хамфрис издал книгу «Загадка Тайной вечери», где на основе исследований исторических текстов и записей астрономов старался доказать, что последняя трапеза Христа с учениками была не в четверг, а в среду. Также он вывел точную дату события - 1 апреля (по юлианскому календарю) 33 года, соответственно, воскрес Христос 5 апреля.Хамфрис предложил всем верующим установить первое воскресенье после вычисленной даты как единый день Пасхи, к чему христиане так и не прислушались.
Тем не менее в некоторых странах христиане ужа давно пошли друг другу на уступки, чтобы иметь возможность встречать праздник в один день. К примеру, православные в Финляндии отмечают Пасху по григорианскому календарю, а на греческом острове Сирос, напротив, католики принимают дату православных христиан. Также случается, что дата католической и православной Пасхи совпадает. Например, в 2017 году все христиане смогут поздравить друг друга в один день - 16 апреля.
Бьют не только яйца, но и друг друга
За долгое время существования христианства католики, а с ними и протестанты успели создать собственные пасхальные традиции. В XV веке в Баварии появился обычай веселить прихожан на праздничной мессе.Священник вставлял в проповедь смешные истории - например, как дьявол не пускал Христа, который спустился в ад за грешными душами.
Такие импровизации священнослужителей просуществовали недолго и были запрещены в XVII веке. Также когда-то в немецком городе Ноймарк только в Светлое Воскресенье мужья имели официальное право побивать своих жен кнутом, а дамы потом могли отплатить им тем же.
Православие отличается от католицизма, однако на вопрос, в чем конкретно состоят эти различия ответит не каждый. Различия между церквями есть и в символике, и в обрядовой, и в догматической части.
У нас разные кресты
Первое внешнее отличие католической и православной символики касается изображения креста и распятия. Если в раннехристианской традиции существовало 16 видов форм креста, то сегодня традиционно четырехсторонний крест ассоциируется с католицизмом, а крест восьмиконечный, либо шестиконечный с православием.
Слова на табличке на крестах одинаковы, отличаются только языки, на которых сделана надпись «Иисус Назорей Царь Иудейский. В католичестве это латынь: INRI. В некоторых восточных церквях употребляется греческая аббревиатура INBI от греческого текста Ἰησοῦς ὁ Ναζωραῖος ὁ Bασιλεὺς τῶν Ἰουδαίων.
Румынская православная церковь использует латинскую версию, а в русском и церковнославянском вариантах аббревиатура выглядит как I.Н.Ц.I.
Интересно, что это написание было утверждено в России только после реформы Никона, до этого на табличке часто писали «Царь славы». Такое написание сохранилось у старообрядцев.
Различается на православном и католическом распятиях часто также количество гвоздей. У католиков их три, у православных четыре.
Самым же принципиальным отличием символики креста в двух церквях является то, что на католическом кресте Христос изображен предельно натуралистично, с ранами и кровью, в терновом венце, с провисшими под тяжестью тела руками, тогда как на православном распятии нет натуралистических следов страданий Христа, изображение Спасителя показывает победу жизни над смертью, Духа над телом.
Мы по-разному крестимся
У католиков и православных множество различий в обрядовой части. Так, очевидны различия в совершении крестного знамения. Православные крестятся справа налево, католики слева направо.
Норма католического крестного благословения была утверждена в 1570 году папой Пием V «Благословляющий себя самого... делает крест ото лба к груди и от левого плеча к правому».
Католики обычно крестятся всеми пятью пальцами в знак «язв на теле Господа Иисуса Христа» - две на руках, две на ногах, одна от копья. В православии после реформы Никона принято троеперстие: три пальца сложены вместе (символика Троицы), два пальца прижимают к ладони (две природы Христа - божественная и человеческая. В Румынской церкви эти два пальца толкуются как символ Адама и Евы, припадающих к Троице).
У них - чистилище, а у нас - мытарства
Отличается в православии и католичестве также и понимание того, через что проходит душа человека после смерти. В католичестве есть догмат о чистилище - особом состоянии, в котором находится душа умершего. Православие существование чистилища отрицает, хотя и признаёт необходимость молитв за умерших.
В православии, в отличие от католицизма, есть учение о воздушных мытарствах, препятствиях, через которые должна пройти душа каждого христианина на пути к престолу Бога для частного суда.
По этому пути душу ведут два ангела. Каждым из мытарств, число которых 20, управляют бесы - нечистые духи, пытающиеся забрать проходящую мытарства душу в ад. По выражению свт. Феофана Затворника: «Как ни дикою кажется умникам мысль о мытарствах, но прохождения их не миновать». Католическая церковь учения о мытарствах не признает.
«Филиокве»
Ключевым догматическим расхождением Православной и Католической церквей является «филиокве» (лат. filioque - «и Сына») - добавление к латинскому переводу Символа веры, принятое Западной (Римской) церковью в XI веке в догмате о Троице: об исхождении Святого Духа не только от Бога-Отца, но «от Отца и Сына».
Папа Бенедикт VIII в 1014 году включил термин «филиокве» в Символ Веры, чем вызвал бурю возмущения со стороны православных богословов.
Именно «филиокве» стало «камнем преткновения» и послужило причиной окончательного разделения церквей в 1054 году.
В современном католическом богословии отношение к филиокве, как это ни странно, сильно изменилось. Так, 6 августа 2000 года Католической церковью была опубликована декларация «Dominus Iesus» («Господь Иисус»). Автором этой декларации был кардинал Йозеф Ратцингер (папа Бенедикт XVI).
В этом документе во втором абзаце первой части приводится текст Символа Веры в редакции без «филиокве»: «Et in Spiritum Sanctum, Dominum et vivificantem, qui ex Patre procedit, qui cum Patre et Filio simul adoratur et conglorificatur, qui locutus est per prophetas». («И в Духа Святого, Господа животворящего, от Отца исходящего, которому вместе с Отцом и Сыном подобает поклонение и слава, который вещал через пророков»).
Никаких официальных, соборных решений вслед за этой декларацией не последовало, поэтому ситуация с «филиокве» остается прежней.
Главным же отличием Православной церкви от Католической является то, что главой Православной церкви является Иисус Христос, в католичестве церковь возглавляет наместник Иисуса Христа, её видимый глава (Vicarius Christi) папа Римский.
В 2011 году Екатеринбургскую епархию РПЦ потряс громкий скандал: иеродиакон Кирилл (Григорьев), преподаватель Екатеринбургской духовной семинарии, скрылся из страны…
Фотография из личного архива отца Кирилла
В 2011 году Екатеринбургскую епархию РПЦ потряс громкий скандал: иеродиакон Кирилл (Григорьев), преподаватель Екатеринбургской духовной семинарии, бывший ведущий телепередачи «Союз», без предупреждения скрылся из страны и, как позже стало известно, перешел в католичество.
Проучившись в Латинской Америке, он переехал на Украину, где стал служить в греко-католической церкви, находящейся в остром конфликте с Московской патриархией. Теперь отец Кирилл вернулся в Екатеринбург, будучи уже греко-католическим священником.
В интервью «Политсовету» он рассказал о нравах внутри РПЦ, о своем переходе в католичество и о различиях между греко-католическими и православными священниками. При этом отец Кирилл подчеркивает, что все сказанное - его личное мнение, а не официальная позиция католической церкви.
- Отец Кирилл, с чего началось ваше знакомство с христианством?
Свою тягу к христианству я почувствовал в католическом костеле до семинарии. Я зашел туда, когда был инфантильным подростком, однако наладить общение с католическими священниками я постеснялся. То, что называют воцерковлением, я прошел в православной семинарии и сразу же погрузился в среду православного духовенства. Я думаю, что такой путь был по-своему хорош, поскольку у меня до семинарии не было стереотипов о священстве. То есть я увидел православное священство сразу с изнанки, не всегда с приглядной стороны. Увидел отношение со стороны высокопоставленных священников к семинаристам как к нелюдям, как к бесплатной рабочей силе. Особенно явным оно стало при архиепископе Викентии (Мораре). Я поступил в первый год, когда он пришел на екатеринбургскую кафедру. Первое время все еще было сдержанно, потом все хуже и хуже. За 5 лет обучения у меня сложилось определенное представление, что такое православный священник. Но во время обучения это не вызывало какого-то бунта, это воспринималось как данность, поскольку я не знал, что может быть иначе.
- У вас эта ситуация не отбила желания стать священнослужителем?
Нет, не отбила. Не знаю почему. Я объясняю это религиозным термином «призвание». Я хотел быть священником несмотря ни на что. Поэтому пошел по специальности.
- Вы рассчитывали, что со временем в РПЦ изменится отношение к священникам?
Я не надеялся, что изменится. Я рассчитывал, что выдержу, что я адаптируюсь к этой ситуации, но этого не получилось. Когда я стал в семинарии диаконом, мне шире открылась жизнь православного священства. Несправедливое отношение архиерея к священникам, которое я испытывал и на себе.
- А в чем проявлялась эта несправедливость?
Это проявлялось в элементарном самодурстве архиепископа. Я не слышал, чтобы он интересовался, как у священника дела, какие он испытывает нужды, как он молится. Архиерея интересовало насколько у нас длинная борода, длинные волосы. Элементарно за более менее аккуратную стрижку приходилось получать от архиерея по голове.
Я видел, как страдали другие священники, особенно из каких-то сел и маленьких городов. Их поднимали на епархиальных собраниях, в присутствии священников и мирян, и начинали публично ругать, как подростков. Я считаю, что это унижение, когда архиерей поднимает человека и говорит: «Вот ты отец такой-то. Ну-ка, давай вставай». Это отсутствие этики и элементарного воспитания. Нельзя ругать священника при священниках и мирянах. Архиерей может ему высказать что-то один на один.
Спустя годы могу точно сказать, что в православной церкви ни о каком отношении епископа как отца к своим священникам речи быть не может. Это отношение деспота к своим рабам. Священник в РПЦ - это даже не наемный рабочий. Это безгласный раб. Это данник, который должен собирать дань для архиерея. Успехи священника в РПЦ оцениваются не его пасторской деятельностью, но оцениваются по его финансовой деятельности. Паства здесь выступает только как источник доходов для церкви.
- Это прямым текстом говорилось?
Нет. Это ясно давалось понять на епархиальных собраниях. На каждую церковь был определенный налог. Священник был обязан его уплатить. Если он не справлялся, он становился неблагонадежным. По сути, финансовая деятельность священника была единственным критерием для его оценки.
- С вас тоже требовали собирать налог?
Меня эта проблема не коснулась. Я был диаконом, у диакона нет своей паствы. После принятия сана остался в семинарии. Меня взяли как успешного студента. Сначала я был ассистентом преподавателя, затем уже сам преподавал литургику (дисциплина по изучению богослужения - прим. ред. ) в течение трех лет.
- Когда вы заинтересовались другой церковью?
Как я уже говорил, впервые я побывал в костеле до семинарии, а затем уже в ходе обучения наладил общение с католическими священниками. При этом такого предубеждения, которое могло возникнуть к католикам в результате обучения, у меня не было.
- В семинарии закладывалось предубеждение к иноверцам?
Сама система обучения, те курсы, которые нам читались, прямо настраивали молодого человека – семинариста на некую неприязнь к католикам. Католики подавались как враги православия, как палачи. Греко-католики - это вообще было что-то страшное, еще хуже, чем крестоносцы. У меня же была возможность сравнить РПЦ и католическую церковь. Я мог прийти в костел и увидеть, что там никого не убивают и даже плохо о православии не говорят.
Я общался с католическими священниками. Стал общаться даже с католическим епископом. Тогда я еще не знал их изнанки, но у католического священства мне стала импонировать манера общения, то есть это абсолютное приятие. Не было такой злой критики, как у РПЦ к католикам. Подкупал высокий уровень общей культуры и эрудиции католического духовенства. Католический священник культурно на порядок выше православного, поскольку западная система воспитания духовенства, отлаженная столетиями, дает знать. Православные священники по большей своей части не имеющие даже специального образования, просто взятые мужики от сохи, которые перенесли свои советские комплексы и мышление в РПЦ. Элементарно не все стригут ногти и соблюдают личную гигиену. Это, конечно, касается не всех православных священников.
- Вы пытались говорить о католиках с православными семинаристами или священниками?
Да, пытался. За это в семинарии я заслужил репутацию чуть ли не еретика, особенно когда пытался критиковать сугубо православные обряды и обычаи. Например, за сомнение в том, что схождение «благодатного огня» в Иерусалиме действительно является чудом. Мне сразу говорили: «Ты католик-еретик, иди отсюда». Хотя были такие семинаристы, с кем получалось говорить на эти темы. Возникают не столько симпатии к католичеству, сколько социальный протест против нечеловеческого отношения к священнику в РПЦ. На этом фоне прокатолические взгляды могут возникнуть как выражение социального недовольства: «Здесь плохо, а в католической церкви иначе».
- Когда вы приняли решение перейти из РПЦ в католическую церковь?
Это решение вызревало долгие годы еще со старших курсов семинарии. Хотя я собирался стать православным священником, но не исключал, что когда-нибудь в далекой перспективе я стану католиком. Но мне как человеку глубоко претило отношение, которое испытывал на себе православное священство. Я мог бы, наверное, терпеть, но, зная другой образ жизни и отношений между епископом и священником, я уже не мог оставаться в РПЦ. Конечно, можно было бы и смириться с окружающей действительностью. Потихоньку служить и получать какую то зарплату. Но тогда это значило бы пойти наперекор своим убеждениям. Сама система тебя либо ломает, и ты становишься злым, двуличным, подлым, либо тебя эта система выбрасывает. Я почувствовал, что меня эта система начала выбрасывать. Я не «заточился» под клирика РПЦ.
Я верю, что в православной церкви многие священники, как и я, терзаются и мучаются. Но они не знают другой альтернативы и запуганы потому, что как учат в РПЦ: «Истинная церковь - это только православная церковь. Все остальное - там нет спасения». То есть любая другая церковь для такого священника - погибельна.
- Вы говорили кому-нибудь о своем уходе РПЦ?
Кроме своих родных никому. Мой отъезд совпал с периодом двоевластия, когда ушел Викентий и его место занял митрополит Кирилл (Наконечный). До меня не было никому дела, поскольку в это время в епархии проходили кадровые перестановки. Я никому ничего не сказал и уехал.
- Почему не стали рассказывать?
Не хотелось лишних сложностей. Если бы об этом узнал митрополит Кирилл, меня бы начали таскать к нему на ковер, лезть под кожу. Мне лишние допросы были ни к чему. Решение было принято, и мне было неинтересно оправдываться за него перед православными иерархами. Из РПЦ к католикам начали бы писать письма, что к вам переходит такой-то. Я вполне реально опасался и за свою репутацию. Могли элементарно написать на меня клевету. Для Русской православной церкви это вполне реально, от них можно было ожидать всего. Я знаю одного священника, который некоторое время назад бежал с семьей из России, опасаясь за свою жизнь. Во избежание скандала, который РПЦ могла обратить против католиков и испортить с ними отношения, меня решили переместить в Латинскую Америку.
- По какой причине было необходимо уезжать так далеко?
Чтобы даже не пытались как-то искать и влиять на меня и на тех людей, которые меня приняли в католическую церковь. Если бы я уехал в страну, которая граничит с Россией, то РПЦ могла написать иерарху который меня принял. А тут услали так далеко, что любой диалог уже был затруднен.
- Как в Екатеринбургской епархии отреагировали на ваш уход из РПЦ?
По словам моих друзей, в епархии начался канонический процесс. Меня хотели заочно запретить в священнослужении. Сразу нашлись подходящие каноны. Вообще, правоприменение в РПЦ - это отдельный вопрос, очень похожий на российское судопроизводство. Про каноны в РПЦ вспоминают только тогда, когда нужно кого-то стереть в порошок. В этом случае сразу начинают вспоминать все вселенские и поместные соборы, применяют все наказания. Я не знаю, чем закончился мой процесс. Может меня и запретили. Насколько я понял, со временем это заглохло. Я для всех исчез. На церковный суд меня не вызвать. В Московский патриархат это все так и не пошло. Я просто пропал. Через полгода, видя, что каких-то негативных последствий не наступает, я уже продолжил обучение в греко-католической семинарии в Украине.
- Почему греко-католическая? Ведь изначально речь шла о католицизме?
Греко-католическая церковь - это тоже часть католической церкви. Я решил сохранить свой обряд, поскольку я долгие годы служил как православный диакон, это стало моей традицией. Греко-католическая церковь имеет своего патриарха в Киеве, который подчиняется папе Римскому.
- У вас не было разочарований, когда вы познакомились с изнанкой греко-католического священства?
Нет. Не было. Я всего три года в греко-католической церкви, но первое, что меня подкупило, там действительно епископ для священников отец. Епископ может отругать, даже наказать, но это не превращается в травлю священника, как в РПЦ. Православный епископ пока со свету священника не сживет, не успокоится. Это как кровная вражда.
Мне приходилось вместе сидеть с патриархом греко-католической церкви, я свободно высказывал при нем свои мысли и видение по тем или иным вопросам. Такое отношение было ко всем священникам.
- После возвращения в Екатеринбург что-то для вас изменилось?
Я многих друзей потерял из-за перехода. Люди, посчитав меня предателем, сочли за лучшее прекратить со мной общение. Хотя оказались и те, кто с пониманием отнеслись к моему выбору, что для меня было неожиданностью. Я объясняю это тем, что есть люди, которые задумываются о несправедливости, которая есть в РПЦ. Я считаю, что рыба ищет где глубже, а человек где лучше. Ничего плохого нет, чтобы найти для себя ту церковь, ту общность, которая более всего отвечает твоим взглядам и видению человеческих отношений, то сообщество и ту церковь, где ты себя можешь полностью реализовать.
По материалам корреспондента «Политсовета», «ПОЛИТСОВЕТ», Портал-Credo.ru .
Тэги: Украина, Россия, Религия, православие, католическая церковь, переход
В этом году весь христианский мир одновременно отмечает главный праздник Церкви — Воскресение Христово. Это вновь напоминает об общем корне, от которого ведут происхождение основные христианские конфессии, о существовавшем некогда единстве всех христиан. Однако уже почти тысячу лет между восточным и западным христианством это единство нарушено. Если многим знакома дата 1054 года как официально признанный историками год разделения Православной и Католической Церквей, то, возможно, не всем известно, что ей предшествовал длительный процесс постепенного расхождения.
В данной публикации читателю предлагается сокращенный вариант статьи архимандрита Плакиды (Дезея) «История одного раскола». Это краткое исследование причин и истории разрыва между западным и восточным христианством. Не рассматривая детально догматических тонкостей, останавливаясь только на истоках богословских разногласий в учении блаженного Августина Иппонийского, отец Плакида приводит историко-культурный обзор событий, предшествовавших упомянутой дате 1054 года и последовавших после нее. Он показывает, что разделение произошло не в единочасье и не внезапно, а явилось следствием «длительного исторического процесса, на который повлияли как вероучительные разногласия, так и политические и культурные факторы».
Основная работа по переводу с французского оригинала была выполнена студентами Сретенской Духовной семинарии под руководством Т.А. Шутовой. Редакторская правка и подготовка текста осуществлена В.Г. Массалитиной. Полный текст статьи опубликован на сайте «Православная Франция. Взгляд из России» .
Предвестники раскола
Учение епископов и церковных писателей, чьи произведения были написаны на латинском языке, — святителей Илария Пиктавийского (315-367), Амвросия Медиоланского (340-397), преподобного Иоанна Кассиана Римлянина (360-435) и многих других — было полностью созвучно с учением греческих святых отцов: святителей Василия Великого (329-379), Григория Богослова (330-390), Иоанна Златоуста (344-407) и других. Западные отцы отличались от восточных подчас лишь тем, что делали акцент более на нравоучительной составляющей, нежели на глубоком богословском анализе.
Первое покушение на эту вероучительную гармонию произошло с появлением учения блаженного Августина, епископа Иппонийского (354-430). Здесь мы встречаемся с одной из самых волнующих загадок христианской истории. В блаженном Августине, которому в наивысшей степени было присуще чувство единства Церкви и любовь к нему, не было ничего от ересиарха. И тем не менее по многим направлениям Августин открыл христианской мысли новые пути, оставившие глубокий отпечаток в истории Запада, но в то же время оказавшиеся почти полностью чуждыми не-латинским Церквям.
С одной стороны, Августин, самый «философствующий» из отцов Церкви, склонен к превозношению способностей человеческого разума в области богопознания. Он разработал богословское учение о Святой Троице, которое легло в основу латинской доктрины об исхождении Святого Духа от Отца и Сына (на латыни — Filioque ). Согласно более древней традиции, Святой Дух берет Свое начало, так же как и Сын, только от Отца. Восточные отцы всегда придерживались этой формулы, содержащейся в Священном Писании Нового Завета (см.: Ин. 15, 26), и видели в Filioque искажение апостольской веры. Они отмечали, что в результате этого учения в Западной Церкви произошло некое принижение Самой Ипостаси и роли Святого Духа, что, по их мнению, привело к определенному усилению институциональных и юридических аспектов в жизни Церкви. С V века Filioque повсеместно допускалось на Западе, практически без ведома не-латинских Церквей, но в Символ веры оно было добавлено позже.
В том, что касается внутренней жизни, Августин настолько подчеркивал человеческую немощь и всемогущество Божественной благодати, что получалось, будто он умалял человеческую свободу перед лицом Божественного предопределения.
Гениальная и в высшей степени привлекательная личность Августина еще при его жизни вызывала восхищение на Западе, где его вскоре стали считать величайшим из отцов Церкви и почти полностью сосредоточились только на его школе. В значительной степени римский католицизм и отколовшиеся от него янсенизм и протестантизм будут отличаться от Православия тем, чем они обязаны святому Августину. Средневековые конфликты между священством и империей, введение схоластического метода в средневековых университетах, клерикализм и антиклерикализм в западном обществе являются в различной степени и в разных формах либо наследием, либо последствиями августинизма.
В IV-V вв. появляется еще одно разногласие между Римом и другими Церквями. Для всех Церквей Востока и Запада первенство, признанное за Римской Церковью, проистекало, с одной стороны, из того, что она была Церковью бывшей столицы империи, а с другой — из того, что она была прославлена проповедью и мученичеством двух первоверховных апостолов Петра и Павла. Но это первенство inter pares («между равными») не означало, что Римская Церковь является резиденцией централизованного управления Вселенской Церковью.
Однако, начиная со второй половины IV века, в Риме зарождается иное понимание. Римская Церковь и ее епископ требуют себе главенствующей власти, которая делала бы ее руководящим органом правления Вселенской Церковью. Согласно римской доктрине, это первенство основано на ясно выраженной воле Христа, Который, по их мнению, наделил этой властью Петра, сказав ему: «Ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою» (Мф. 16, 18). Папа Римский считал себя уже не просто преемником Петра, признаваемого с тех пор первым епископом Рима, но и его викарием, в котором как бы продолжает жить первоверховный апостол и через него править Вселенской Церковью.
Несмотря на некоторое сопротивление, это положение о первенстве было мало-помалу принято всем Западом. Остальные Церкви в целом придерживались древнего понимания первенства, нередко допуская некую двусмысленность в своих отношениях с Римским престолом.
Кризис в Позднем Средневековье
VII в. стал свидетелем рождения ислама, который начал распространяться с молниеносной скоростью, чему способствовал джихад — священная война, позволившая арабам покорить Персидскую империю, долгое время бывшую грозным соперником империи Римской, а также территории патриархатов Александрии, Антиохии и Иерусалима. Начиная с этого периода, патриархи упомянутых городов часто были вынуждены поручать управление оставшейся христианской паствой своим представителям, которые пребывали на местах, в то время как сами они должны были жить в Константинополе. В результате этого произошло относительное уменьшение значимости этих патриархов, а патриарх столицы империи, кафедра которого уже во время Халкидонского собора (451) была поставлена на второе место после Рима, таким образом стал, в какой-то степени, высшим судьей Церквей Востока.
С появлением Исаврийской династии (717) разразился иконоборческий кризис (726). Императоры Лев III (717-741), Константин V (741-775) и их преемники запретили изображать Христа и святых и почитать иконы. Противников императорской доктрины, в основном монахов, бросали в тюрьмы, подвергали пыткам, умерщвляли, как во времена языческих императоров.
Римские папы поддержали противников иконоборчества и прервали общение с императорами-иконоборцами. А те в ответ на это присоединили к Константинопольскому Патриархату Калабрию, Сицилию и Иллирию (западную часть Балкан и север Греции), которые до того времени находились под юрисдикцией папы Римского.
Одновременно с этим, для того чтобы успешнее противостоять наступлению арабов, императоры-иконоборцы провозгласили себя приверженцами греческого патриотизма, очень далекого от господствовавшей до этого универсалистской «римской» идеи, и потеряли интерес к негреческим областям империи, в частности, к северной и центральной Италии, на которые притязали лангобарды.
Законность почитания икон была восстановлена на VII Вселенском соборе в Никее (787). После нового витка иконоборчества, начавшегося в 813 г., православное учение окончательно восторжествовало в Константинополе в 843 г.
Общение между Римом и империей было тем самым восстановлено. Но то, что императоры-иконоборцы ограничили свои внешнеполитические интересы греческой частью империи, привело к тому, что Римские папы стали искать для себя других покровителей. Ранее папы, не имевшие территориального суверенитета, были лояльными поданными империи. Теперь, уязвленные присоединением Иллирии к Константинополю и оставленные без защиты перед лицом нашествия лангобардов, они обратились к франкам и в ущерб Меровингам, которые всегда поддерживали отношения с Константинополем, стали способствовать приходу новой династии Каролингов, носителей иных амбиций.
В 739 г. папа Григорий III, стремясь помешать лангобардскому королю Луитпранду объединить Италию под своей властью, обратился к майордому Карлу Мартелу, который пытался использовать смерть Теодориха IV для того, чтобы устранить Меровингов. В обмен на его помощь он пообещал отказаться от всякой лояльности константинопольскому императору и воспользоваться покровительством исключительно короля франков. Григорий III был последним папой, который просил у императора утверждения своего избрания. Его преемники уже будут утверждаться франкским двором.
Карл Мартел не смог оправдать надежд Григория III. Однако в 754 г. папа Стефан II самолично отправляется во Францию, чтобы встретиться с Пипином Коротким . Тот в 756 г. отвоевал Равенну у лангобардов, но вместо того, чтобы вернуть Константинополю, передал ее папе, положив основание образованной вскоре Папской области, которая превратила пап в независимых светских правителей. Для того чтобы дать правовое обоснование сложившемуся положению, в Риме была разработана знаменитая подделка — «Константинов дар», согласно которой император Константин якобы передал папе Сильвестру (314-335) императорские полномочия над Западом.
25 сентября 800 г. папа Лев III без всякого участия Константинополя возложил на голову Карла Великого императорскую корону и нарек его императором. Ни Карл Великий, ни позже другие германские императоры, которые в какой-то степени восстанавливали созданную им империю, не стали соправителями константинопольского императора, в соответствии с уложением, принятым вскоре после смерти императора Феодосия (395). Константинополь неоднократно предлагал компромиссное решение подобного рода, что сохранило бы единство Романии . Но каролингская империя желала быть единственной законной христианской империей и стремилась занять место империи константинопольской, считая ее отжившей. Вот почему богословы из окружения Карла Великого позволили себе осудить постановления VII Вселенского собора о почитании икон как запятнанные идолопоклонством и ввести Filioque в Никео-Цареградский Символ веры. Однако папы трезво воспротивились этим неосторожным мерам, направленным на принижение греческой веры.
Тем не менее, политический разрыв между франкским миром и папством с одной стороны и древней Римской империей Константинополя с другой был предрешен. А такой разрыв не мог не привести и к собственно религиозному расколу, если принять во внимание то особое богословское значение, какое христианская мысль придавала единству империи, рассматривая его как выражение единства народа Божия.
Во второй половине IX в. антагонизм между Римом и Константинополем проявился на новой почве: встал вопрос, к какой юрисдикции отнести славянские народы, вступавшие в то время на путь христианства. Этот новый конфликт также оставил глубокий след в истории Европы.
В то время папой стал Николай I (858-867), человек энергичный, стремившийся установить римскую концепцию господства папы во Вселенской Церкви, ограничить вмешательства светских властей в церковные дела, а также боровшийся против центробежных тенденций, проявлявшихся у части западного епископата. Свои действия он подкреплял получившими хождение незадолго до этого поддельными декреталиями, якобы выпущенными предыдущими папами.
В Константинополе же патриархом стал Фотий (858-867 и 877-886). Как убедительно установили современные историки , личность святителя Фотия и события времени его правления были сильно очернены его противниками. Это был очень образованный человек, глубоко преданный православной вере, ревностный служитель Церкви. Он хорошо понимал, какое большое значение имеет просвещение славян. Именно по его инициативе святые Кирилл и Мефодий отправились просвещать велико-моравские земли. Их миссия в Моравии была, в конечном счете, задушена и вытеснена происками германских проповедников. Тем не менее они успели перевести на славянский язык богослужебные и наиболее важные библейские тексты, создав для этого алфавит, и таким образом заложили фундамент культуры славянских земель. Фотий занимался также просвещением народов Балкан и Руси. В 864 г. он крестил Бориса, князя Болгарского.
Но Борис, разочарованный тем, что не получил от Константинополя автономную церковную иерархию для своего народа, повернулся на некоторое время к Риму, принимая латинских миссионеров. Фотию стало известно, что те проповедуют латинское учение об исхождении Святого Духа и, похоже, используют Символ веры с добавлением Filioque .
Тогда же папа Николай I вмешался во внутренние дела Константинопольского Патриархата, добиваясь смещения Фотия, чтобы с помощью церковных интриг восстановить на кафедре бывшего патриарха Игнатия, низложенного в 861 г. В ответ на это император Михаил III и святитель Фотий созвали в Константинополе собор (867), постановления которого впоследствии были уничтожены. Этот собор, по-видимому, признал учение о Filioque еретическим, объявил неправомерным вмешательство папы в дела Константинопольской Церкви и разорвал с ним литургическое общение. А так как от западных епископов в Константинополь поступили жалобы на «тиранию» Николая I, то собор предложил императору Людовику Германскому низложить папу.
В результате дворцового переворота Фотий был низложен, а новый собор (869-870), созванный в Константинополе, осудил его. Этот собор до сих пор считается на Западе VIII Вселенским собором. Затем при императоре Василии I святитель Фотий был возвращен из опалы. В 879 г. в Константинополе снова был созван собор, который в присутствии легатов нового папы Иоанна VIII (872-882) восстановил Фотия на кафедре. Тогда же были сделаны уступки в отношении Болгарии, которая возвратилась в юрисдикцию Рима, сохранив при этом греческое духовенство. Впрочем, Болгария вскоре добилась церковной независимости и осталась в орбите интересов Константинополя. Папа Иоанн VIII написал патриарху Фотию письмо, осуждавшее добавление Filioque в Символ веры, не осуждая при этом само учение. Фотий, вероятно не заметив этой тонкости, решил, что одержал победу. Вопреки устойчивым ложным представлениям можно утверждать, что никакой так называемой второй Фотиевой схизмы не было, а литургическое общение между Римом и Константинополем сохранялось еще более века.
Разрыв в XI веке
XI в. для Византийской империи был поистине «золотым». Мощь арабов окончательно подорвана, Антиохия вернулась в состав империи, еще немного — и был бы освобожден Иерусалим. Разгромлен болгарский царь Симеон (893-927), пытавшийся создать выгодную для него романо-болгарскую империю, та же участь постигла Самуила, поднявшего восстание с целью образования македонского государства, после чего Болгария вернулась в империю. Киевская Русь, приняв христианство, быстро становилась частью византийской цивилизации. Стремительный культурный и духовный подъем, начавшийся сразу после торжества Православия в 843 г., сопровождался политическим и экономическим расцветом империи.
Как ни странно, но победы Византии, в том числе над исламом, были выгодны и Западу, создав благоприятные условия для зарождения Западной Европы в том виде, в каком она будет существовать в течение многих веков. А точкой отсчета этого процесса можно считать образование в 962 г. Священной Римской империи германской нации и в 987 г. — Франции Капетингов. Тем не менее, именно в XI в., казавшимся столь многообещающим, между новым западным миром и Римской империей Константинополя произошел духовный разрыв, непоправимый раскол, последствия которого были для Европы трагичными.
С начала XI в. имя папы больше не поминалось в константинопольских диптихах, а это означало, что общение с ним прервано. Это завершение длительного процесса, изучаемого нами. Точно не известно, что послужило непосредственной причиной этого разрыва. Возможно, поводом стало включение Filioque в исповедание веры, отправленное папой Сергием IV в Константинополь в 1009 г. вместе с извещением о его вступлении на Римский престол. Как бы то ни было, но во время коронации германского императора Генриха II (1014) Символ веры пелся в Риме с Filioque .
Кроме введения Filioque был еще целый ряд латинских обычаев, возмущавших византийцев и увеличивавших поводы для разногласий. Среди них особенно серьезным было использование пресного хлеба для совершения Евхаристии. Если в первые века повсюду использовался квасной хлеб, то с VII-VIII веков Евхаристия стала совершаться на Западе с использованием облаток из пресного хлеба, то есть без закваски, как это делали древние евреи на свою пасху. Символическому языку в то время придавалось огромное значение, вот почему греками использование пресного хлеба воспринималось как возвращение к иудаизму. Они видели в этом отрицание той новизны и того духовного характера жертвы Спасителя, которые были предложены Им взамен ветхозаветных обрядов. В их глазах использование «мертвого» хлеба означало, что Спаситель в воплощении принял лишь человеческое тело, но не душу…
В XI в. с большей силой продолжалось укрепление папской власти, которое началось еще во времена папы Николая I. Дело в том, что в X в. власть папства была как никогда ранее ослаблена, будучи жертвой действий различных группировок римской аристократии или испытывая давление германских императоров. В Римской Церкви распространились различные злоупотребления: продажа церковных должностей и пожалование их мирянами, браки или сожительства в среде священства… Но во время понтификата Льва XI (1047-1054) началась настоящая реформа Западной Церкви. Новый папа окружил себя достойными людьми, в основном уроженцами Лотарингии, среди которых выделялся кардинал Гумберт, епископ Белой Сильвы. Реформаторы не видели иного средства для исправления бедственного состояния латинского христианства, кроме усиления власти и авторитета папы. В их представлении папская власть, так как они ее понимали, должна распространяться на Вселенскую Церковь, как латинскую, так и греческую.
В 1054 г. произошло событие, которое могло остаться незначительным, однако послужило поводом для драматического столкновения между церковной традицией Константинополя и западным реформаторским течением.
Стремясь получить помощь папы перед угрозой норманнов, покушавшихся на византийские владения юга Италии, император Константин Мономах по наущению латинянина Аргира, назначенного им правителем этих владений, занял примирительную по отношению к Риму позицию и пожелал восстановить единство, прерванное, как мы видели, в начале века. Но действия латинских реформаторов на юге Италии, ущемлявшие византийские религиозные обычаи, обеспокоили Константинопольского патриарха Михаила Кирулария. Папские легаты, среди которых был и непреклонный епископ Белой Сильвы кардинал Гумберт, прибывшие в Константинополь для переговоров об объединении, замыслили руками императора сместить несговорчивого патриарха. Дело кончилось тем, что легаты возложили на престол Святой Софии буллу об отлучении Михаила Кирулария и его сторонников. А через несколько дней в ответ на это патриарх и созванный им собор отлучили от Церкви самих легатов.
Два обстоятельства придали поспешному и необдуманному поступку легатов значение, которые не могли оценить в то время. Во-первых, они снова затронули вопрос о Filioque , неправомочно упрекая греков в том, что те исключили его из Символа веры, хотя не-латинское христианство всегда рассматривало это учение как противоречащее апостольской традиции. Кроме того, византийцам стали ясны замыслы реформаторов распространить абсолютную и прямую власть папы на всех епископов и верующих даже и в самом Константинополе. Представленная в таком виде экклезиология казалась им совершенно новой и также не могла в их глазах не противоречить апостольской традиции. Ознакомившись с ситуацией, остальные восточные патриархи присоединились к позиции Константинополя.
1054 г. следовало бы рассматривать не столько как дату раскола, сколько как год первой неудавшейся попытки воссоединения. Никто тогда и представить себе не мог, что разделение, которое произошло между теми Церквями, которые вскоре назовут Православной и Римско-Католической, будет длиться веками.
После раскола
В основе раскола лежали главным образом вероучительные факторы, касающиеся различных представлений о тайне Святой Троицы и о структуре Церкви. К ним добавились также расхождения в менее важных вопросах, относящихся к церковным обычаям и обрядам.
В течение Средних веков латинский Запад продолжал развитие в направлении, которое еще более удалило его от православного мира и его духа. <…>
С другой стороны, произошли серьезные события, которые еще больше затруднили понимание между православными народами и латинским Западом. Вероятно, самым трагичным из них был IV крестовый поход, отклонившийся от основного пути и завершившийся разорением Константинополя, провозглашением латинского императора и установлением господства франкских сеньоров, которые по своему произволу кроили земельные владения бывшей Римской империи. Многие православные монахи были изгнаны из своих монастырей и заменены монахами латинскими. Все это, вероятно, происходило непреднамеренно, тем не менее такой поворот событий был логическим следствием создания западной империи и эволюции латинской Церкви с начала Средневековья. <…>
Очередной бум интереса к отношениям между католиками и православными наблюдается в церковной среде. О католиках - Aut Caesar, aut nihil («Все или ничего»), непоколебимо заявил Андрей Музольф, преподаватель Киевской духовной семинарии, подхватив волну и приняв общественный вызов.
- Андрей, мы надеемся, что Вы поможете нашим читателям утолить интерес по поводу некоторых различий, существующих между католиками и православными, и расскажите нам об их истории возникновения.
Вопрос первый: почему православные священники носят бороду, а католические нет?
Ношение православными священниками бород - обычай, восходящий еще ко временам Ветхого Завета. Так, в Книге Левит сказано: «И сказал Господь Моисею: объяви священникам, сынам Ароновым, и скажи им... Они не должны брить головы своей и подстригать края бороды своей...» (Лев. 21:1-5). Подобное предписание объяснялось, прежде всего, тем, что во времена пророка Моисея бритье бород входило в перечень траурных обрядов язычников. Православные же священники приняли традицию отращивать бороды в знак подражания внешнему виду Иисуса Христа, Который, как мы видим это на иконах, также носил бороду.
Традиция римско-католических священников брить бороды объясняется некоторыми апологетами данной практики тем, что гладкое, выбритое лицо - это символ святости, победа над плотью и подражание Ангелам, которые на иконах изображаются безбородыми. Исторически данная традиция имеет несколько иное объяснение: во времена распространения христианства в Европе борода была неотъемлемым атрибутом варвара, и для того чтобы как-то отличаться от «непросвещенных» варваров, христиане Запада стали бриться. Однако подобная традиция вовсе не была безальтернативной, и потому даже среди Римских Пап мы можем встретить тех, кто носил бороду, например: Юлий II, Климент VII, Павел III, Юлий III, Марцелл II, Павел IV, Пий IV, Пий V.
Интересное отношение к бороде выражено в раннехристианском литературном памятнике «Постановления святых Апостолов». В нем предписывается следующее: «Не должно на бороде портить волосы и изменять образ человека вопреки природе. Не обнажайте, говорит закон, бород ваших. Ибо сие Создатель Бог сделал пригожим для женщин, а мужчинам признал Он непристойным. Ты же, обнажающий бороду свою, чтобы нравиться, как сопротивляющийся закону, мерзок будешь у Бога, создавшего тебя по образу Своему». Такое отношение к бороде - как одному из элементов образа Божия в человеке - стало, кстати говоря, одной из причин отказа многих мужчин выполнить указ о брадобритии, изданный Петром I. Старообрядцы, например, до сих пор считают, что без бороды невозможно попасть в Царство Небесное, и запрещают входить в церковь бритому человеку, а если старообрядец, живущий «в миру», брился и перед смертью в этом не покаялся, его хоронят без соблюдения похоронного обряда. Подобное отношение к образу Божию, как мы понимаем, естественно, не совсем относится к внешнему виду человека, так как образ Божий, по мнению большинства святых отцов, заключается в способности человеком отражать в себе Божественные совершенства, такие как разум, бессмертие, способность к творчеству и т. п.
В современной же практике и православные, и католические священники могут одинаково как носить бороду, так и быть безбородыми. К сожалению, в нашем обществе сложилось такое мнение, что если священник не носит бороду или стрижет ее, то он является сторонником некоего прогрессивного движения и следовательно - нарушителем древней церковной традиции, а потому доверие к такому священнику заметно неоправданно ослабевает. Но в то же время мы должны помнить, что ношение бороды - это не уставное предписание, потому ее отсутствие вовсе не является каноническим препятствием для священнослужения.
Почему среди православных священников часто встречаются полные, а среди католиков таковых практически нет?
Полнота некоторых православных священников - это вовсе не признак их принадлежности к Православию. Нельзя говорить о том, что среди православных пастырей все полные, точно также, как среди католических - все стройные. Просто мы не видим в своей среде такого количества католических священников, как священников православных. Если же посмотрим на средневековые портреты, то заметим: не все католические епископы и аббаты обладали стройной фигурой.
Полнота - как среди священнослужителей, так и среди представителей светских профессий - это, прежде всего, признак того или иного нарушения здоровья человеческого организма. Чтобы быть здоровым, как всем нам известно, нужно соблюдать определенный режим сна, питания и чередования физических нагрузок. В священнической жизни подобный режим осуществить весьма затруднительно, так как день священника - не обычный «рабочий» день любого человека. В жизни батюшки не может быть графика, так как всегда может появиться необходимость совершения тех или иных треб, которые не ждут отлагательства, например: крестить умирающего ребенка, причастить или пособоровать тяжело больного человека и т. п.
Еще одним поводом к увеличению веса является, как мы знаем, нервное состояние. И здесь тоже жизнь священника отличается от жизни обычного человека тем, что первый переживает не только за себя: он, как духовный руководитель паствы, переживает за всех своих прихожан, воспринимая не только радости, но и печали каждого приходящего к нему как свои собственные.
Почему Католическая Церковь исповедует, что Таинство Брака заключается на всю жизнь и запрещает разводы, а Православная Церковь в отдельных случаях разводы допускает?
Подобное представление не совсем верно. Во-первых, Православная Церковь также исповедует, что Брак как союз мужчины и женщины - богоустановленное учреждение, и потому, «что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (см. Мф. 19: 6). Следовательно, Православная Церковь также не допускает разводы в их светском понимании: Она допускает лишь возможность повторного брака, но только как исключение, когда брак фактически уже утратил свой смысл. Таинство Брака - это не некая дань истории, не мертвое следование традиции: цель брака не в том, чтобы связать двух людей намертво и навеки, а в том, чтобы взрастить в их душах любовь друг ко другу и через это - любовь к Самому Богу. Именно потому мнение о том, что рождение детей - самый главный атрибут Брака, неверно. Дети, безусловно, важны, но они - не главная цель Брака. Главная цель Брака - любовь и вытекающее из нее стремление к Царству Христову.
Во-вторых, в Католической Церкви также не абсолютно отвергается возможность развода. Например, согласно современному каноническому своду РКЦ, существует три условия, по которым расторжение Брака допускается: 1) незавершенный брак (если между супругами не произошел супружеский акт) - может быть расторгнут Римским Понтификом при наличии справедливой причины по просьбе обеих сторон или одной стороны, даже если другая будет против; 2) так называемая «Привилегия святого Павла», основанная на непринадлежности одного из супругов к Церкви Христовой (см.: 1 Кор. 7:12-15); 3) так называемая сепарация (разлучение супругов) - то есть разрыв общежития между мужем и женой после заключения брака в установленной законом форме.
Таким образом, мы видим, что Брак, как в православной, так и в католической традициях, не является абсолютно единоразовым событием.
Почему в католических храмах отступают от традиционного обращения алтаря на восток, а в православных храмах нет?
В этом вопросе содержится несколько неточное замечание. Устроение храмов с алтарем, обращенным на восток, - это традиция, а не каноническое предписание, требующее безоговорочного исполнения. Обращение храма на восток указывает, прежде всего, на ожидание христианами пришествия Христа Спасителя, «Солнца правды», которое произойдет, согласно преданию, именно с востока: «Ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого» (Мф. 24:27). На практике мы можем встретить не один десяток православных храмов, алтарная апсида которых обращена к востоку. Самый яркий пример тому - Вифлеемская базилика, построенная в IV веке и перестроенная в веке VII над предполагаемым местом Рождения Иисуса Христа. Таким образом, главное правило, которое должно соблюдаться в молитве, можно выразить следующими словами: важно не то, куда мы молимся, а то, Кому молимся и как мы это делаем, с какими сердцем и душой.
Относительно же того замечания, что католики чаще отступают от приведенной Вами выше традиции обращения алтарей храмов к западу, можно привести слова известного кардинала Йозефа Ратцингера, то есть предыдущего Папы Бенедикта XVI. В одной из своих публикаций будущий Папа отмечает тот факт, что католические храмы чаще всего устраиваются алтарем на запад по примеру главного собора Западной Церкви - собора святого Петра в Ватикане. Впоследствии подобная практика перестала вызывать какое-нибудь недоумение и несогласование с предписанием молиться на восток, так как в Католической Церкви была введена традиция обращения священника во время совершения Евхаристии лицом к народу. Таким образом, в настоящее время Евхаристия в РКЦ фактически совершается священнослужителем лицом на восток, несмотря на то, что присутствующий в это время в храме народ молится в сторону запада. И именно против такой практики и выступал кардинал Йозеф Ратцингер, указывая на то, что все верующие - и священнослужитель, как предстоятель, то есть тот, кто стоит впереди христианской общины, вовсе тому не исключение - должны быть обращены в молитве в одну сторону - в сторону ожидания грядущего Христа, а потому и храмы в католичестве также должны быть устраиваемы направлением алтаря на восток.
Почему в восточном обряде детей начинают причащать с младенчества, а в западном к первому Причастию подходят только в возрасте 7-8 лет?
Согласно церковному учению, причащаться, то есть участвовать в Таинстве Евхаристии, может только тот, кто уже является членом Церкви - то есть тот, над кем совершены Таинства Крещения и Миропомазания. И если в православной традиции указанные Таинства могут быть совершены над человеком любого возраста, то в католической Миропомазание может быть совершено только по достижении человеком духовной зрелости (в католическом Катехизисе это Таинство так и именуется - Таинство духовной зрелости): по некоторым источникам, данный период начинается не ранее 7-12 лет (в славянских странах бытовало предписание миропомазывать не ранее 15-летнего возраста). И только в случае смертельной опасности ребенка могли миропомазать ранее 7-летнего возраста. Соответственно, и первое Причастие также могло быть воспринято только после принятия Миропомазания как Таинства, укрепляющего человека в вере во Христа.
Согласно православному учению, Миропомазание дает воспринимающему его, прежде всего, благодатные дары Духа Святого, то есть те сверхъестественные силы, которые нужны для духовного роста человека, а в подобных дарах нуждаются люди всякого возраста: будь то старики или же грудные младенцы.
Точно так же обстоит дело и с Причастием. Человек - существо духовно-телесное, и для того чтобы он правильно рос и развивался, ему нужна не только та пища, которая подкрепляет собственное тело, но и та, которая будет питать его душу. Поэтому недопускание к Причастию младенцев равносильно лишению их обычной пищи. Причастие - это приобщение к Святым Телу и Крови Христовым, источнику Вечной, Божественной жизни. И если мы не допускаем младенцев к Причастию - значит мы лишаем их надежды на Вечность.
Беседовала Наталья Горошкова